Александра Маринина: С Каменской я расстанусь только если причины будут очень веские

«Шестой сезон «Каменской» даже не стала смотреть»

– Марина Анатольевна, в феврале 1998 года вы вышли в отставку в звании подполковника милиции. Но детективы писали с 1992 года. Как находили время на службе?

– Отпуск и иногда выходные. Иногда бывало, что и на рабочей неделе – если не слишком поздно возвращалась, то где-то час-два еще вечером дома могла прихватить.

– Конан Дойл взял и укокошил Шерлока Холмса, а потом в угоду публике – оживил.

– Я все делаю только в угоду самой себе. И, если уж я по каким-то очень веским причинам приму решение расстаться с кем-то из постоянных героев, то я это решение не переменю, что бы ни говорили поклонники. Но причины должны быть очень веские

– Поклонники как-нибудь принимают участие в судьбе Анастасии Каменской? Интересуются, что с ней будет? Советуют, что с ней дальше делать?

– К сожалению, я никогда не могу дать ответ на подобные вопросы. Исключением являются случаи, когда в этот момент пишу какую-то книгу с Каменской. Тогда я точно знаю, что сейчас с ней происходит, где она и что она. Как только текст книги заканчивается и уходит в издательство, я абсолютно не знаю, появится ли когда-нибудь еще Каменская у меня в голове или нет.

– Вы только что закончили новую книгу. О чем она?

– Детектив.

– Будет ли там Каменская?

– Нет. Поскольку текст я уже закончила, то могу сказать, что ее там уже точно не будет.

– Вам нравится сериал «Каменская»? Вы влияли на съемочный процесс?

– Нет. Я не могла влиять – такая возможность не предусмотрена ни сложившейся практикой, ни договором. Первые три сезона снимал один режиссер, вторые три сезона снимали три других режиссера. Поэтому, конечно, сезоны очень сильно отличаются. И чем дальше в лес, тем больше дров. Шестой сезон я даже не смогла посмотреть. Мне хватило того, что я прочитала сценарий. Это было ужасно.

– А как вам Елена Яковлева в роли Каменской? Она похожа на вашу героиню?

– Актриса играет то, что ей написано в сценарии и чего от нее хочет режиссер. А сценарий крайне редко совпадает с тем, что написано в текстовом первоисточнике. Поэтому глупо требовать от Елены Алексеевны, чтобы образ, который она создает на экране, соответствовал образу, который написан у меня в книге. То, что хотел от нее режиссер, Елена Алексеевна сделала блистательно. Другое дело, что режиссер далеко не всегда хотел того же, что и я. Но меня никто не спрашивал.

– А вы с ней как-то общались? У вас сложились с ней отношения?

– Режиссер Юрий Павлович Мороз нас с мужем приглашал несколько раз на съемочную площадку, когда снимали в Москве. Мы там познакомились с Еленой Алексеевной.

– А с коллегами по цеху вы общаетесь? С Татьяной Устиновой, с Дарьей Донцовой?

– Мы с ними тоже знакомы. И, если где-то пересекаемся – на издательских мероприятиях, то мы всегда друг другу рады. Но за рамками этих случайных пересечений между нами отношений нет. Потому что мы все – одиночки. Сидим дома. Занимаемся своей работой и семьей. Мы не тусуемся в каком-то специальном клубе.

«Чтобы люди не стреляли в соседей, нужно их вовремя ставить на учет к психиатру»

– Обращаются ли к вами люди за консультациями как к юристу или частному детективу?

– Обращаются, конечно. И сразу же получают от ворот поворот. Потому что каждый должен заниматься своим делом. Расследовать преступления – это не моя работа. Это работа или полиции, или в крайнем случае, частных детективов. А я вне системы. Я не могу даже узнать номер телефона человека, если он мне его не дал. Я не хакер, не могу взломать какие-нибудь базы. У меня нет знакомых в полиции, которым я могу позвонить и сказать: слушай, пробей мне номер телефона. Поэтому обращаться ко мне глупо.

– Вы большой специалист по психологии преступников. В 1986 году защитили кандидатскую диссертацию «Личность осужденного за насильственные преступления и предупреждение специального рецидива». Недавно в газетах "прославился" житель поселка в Тверской области, который расстрелял соседей. Вскоре житель Кратово тоже поубивал соседей. А следом еще двое открыли огонь из окна своей квартиры. Чем можно объяснить такие эпидемии с точки зрения психологии преступника?

– Даша, вопрос абсолютно некорректный. Судебно-психиатрическая экспертиза проводится месяц и задействует кучу специалистов для того, чтобы одного человека исследовать, обследовать и сделать вывод. А вы хотите, чтобы я сделала заключение на основании абсолютно не проверенных, не полных фактов, которые написаны где-то в газете! Это не юридическое мышление. Может быть, оно журналистское: ой, какое жареное, мы сейчас про это быстрее напишем.

– Но четыре похожих случая подряд!

– Ну и что? Почему вы считаете, что эти случаи важны, а другие нет? Если поднять все материалы по всей стране, вполне возможно, мы увидим, что такие события происходят повсюду с одной и той же регулярностью. Мы просто не изучали предмет. Выхватили события и говорим: эпидемия. У меня юридическое мышление все-таки: нельзя делать выводы, не имея полной картины.

– Тогда такой вопрос – можно ли преступника вычислить и предотвратить трагедию, пока он еще ни в кого не выстрелил?

– Можно.

– По каким признакам?

– Это вопрос к Минздраву, который закрывает психиатрические отделения и стимулирует, вероятно, разработку законов о психиатрической помощи так, что люди с психопатологическими манифестациями ускользают от участковых, социальных служб. Никто не наблюдает за ними, никто их не лечит, никто их не ставит на учет.

– Еще есть агрессия в интернете. Люди пишут ужасные слова друг другу, угрозы.

– Это из-за анонимности. Анонимность всегда провоцирует. Есть неприличная шутка про то, что менталитет нации и уровень ее цивилизованности определяются по чистоте общественных туалетов. Поскольку в общественных туалетах тебя никто не видит, там можно делать все, что угодно. Интернет – это тот же общественный туалет. Если ты приличный человек и себя уважаешь, то ты в интернете себя ведешь так же, как с близкими, с коллегами, с теми, кто тебя видит глаза в глаза. Если ты хам, то ведешь себя в интернете именно так, как вы только что рассказали.

«Мой первый гонорар – 60 рублей»

– Сейчас модно вспоминать 90-е. Кто-то их называет «лихими». Наина Ельцина недавно назвала их «святыми». А для вас какими они были?

– Разные. В 90-е годы было очень страшно: не знаешь, что будет завтра. Понимаешь, что тебя могут обмануть – не просто мошенники – а руководители страны, которые, глядя тебе в глаза с экрана телевизора, говорили, что такого никогда не будет, завтра именно это и происходит. Ощущение незащищенности, нестабильности, невозможности спрогнозировать собственную жизнь. Это очень сильно выбивало из колеи. Кроме того, конечно, рушились морально-этические стереотипы, на которых мы выросли. Нас растили в убеждении, что если ты хорошо учишься, стараешься добросовестно работать, овладеваешь профессией и вкладываешь в нее душу, то карьерный рост, хотя бы минимальный, обязательно будет. И по достижении пенсионного возраста у тебя будет пенсия, на которую ты, без шика, но вполне достойно можешь существовать. Мы в юности многого себя лишали, потому что понимали: сегодня я пойду с подружками в кино, а завтра у меня экзамен, то получу тройку, лишусь стипендии и полгода буду сидеть на шее у родителей. Будущее просчитывалось, оно было в наших руках.

И вдруг мы, кто все детство и юность был сосредоточен на учебе, на профессии, обнаруживаем, что сосед-двоечник, который курил в подъезде со второго класса, а с восьмого уже отбывал срок, – то есть вообще не напрягался ни минуты, вдруг стал ездить на БМВ, у него золотая цепь в палец толщиной, куча денег и поездки на Канары. Это было ощущение краха всей жизни. С этим ощущением огромная часть нашего населения прошла 90-е годы. Назвать их «святыми» у меня язык не повернется.

– Как раз в это время вы открыли себя как писателя. Мне кажется, когда человек угнетен какими-то проблемами, он не напишет хорошую книгу.

– Я вас уверяю, что в состоянии счастья и благополучия никто авторскую карьеру не начинает – нет толчка. У меня была тяжелая ситуация в тот момент. И я, для того чтобы на ней не зацикливаться, чтобы не думать, не плакаться, не рвать на себе волосы, решила себя отвлечь. Я не предполагала, во что это выльется, что это кому-то понравится, что это вообще напечатают и предложат написать еще. Я занималась просто аутопсихотерапией.

– Я помню, у меня первый гонорар был 150 рублей.

– А у меня – 60.

«Мы два года заставляем полицию возбудить уголовное дело»

– В интернете прочитала: однажды вас ограбили. Вор вытащил из шкафа вашу милицейскую форму, повесил рядом с бутылкой алкоголя, выпил рюмку, как бы приглашая Александру Маринину присоединиться…

– Это был, по-моему, 2002 год, офис моего литературного агента. Место, куда я каждый день приезжала работать. Мне была выделена комнатка с компьютером. Действительно, в один прекрасный день утром мы приезжаем туда, открываем дверь, входим и сразу видим – что-то не так. Посреди комнаты форма, брошенная на стул. А я ее приносила в офис для какой-то фотосессии. Из холодильника вынута бутылка мартини, которую мне кто-то подарил. Она была не вскрыта, я не пью. Бутылка открыта, сок апельсиновый (в те времена во всех интервью было написано, что Настя Каменская пьет мартини с апельсиновым соком). Воры намекнули: мы знаем, кто ты такая. Украли деньги моего коллеги, которые он хранил у меня в сейфе, компьютер моего литературного агента – новый дорогой лэптоп. Забрали шубу, которую хранила у меня подруга. И два блока моих сигарет украли.

– Воров не нашли?

– Милицию, конечно, вызвали. Приехал следователь, якобы провел осмотр места происшествия. Это было кино и немцы – ни в одном даже плохом фильме вы такого непрофессионального осмотра не увидите. Составили протокол, меня допросили, я что-то подписала. На этом всё. О том, что следствие по делу прекращено, меня даже не уведомили.

– А вы бы им сказали: почему вы не читали мои книги? Научились бы работать.

– Да ну… Я вас умоляю.

– В 2014 году вы рассказывали моей коллеге, как вас обманули люди, делавшие вам ремонт. Они присвоили три миллиона рублей. Суд присудил им отдать долг, но они все равно ничего не отдали. Как вы познакомились с этими горе-ремонтниками?

– Их порекомендовали. Нам нужно было сделать маленький ремонт, буквально косметический, кое-где протекал потолок: крыша в доме некачественно сделана, а у нас последний этаж. Обои кое-где отклеились. Мы просили всех знакомых: у кого есть мастера? Нам порекомендовали: такие хорошие ребята, муж и жена, она – дизайнер, он – строитель, сделают быстро и ловко. Мы с ними познакомились. Нам показалось, что да, вполне можно обо всем договориться. А дальше нас стали раскручивать и раскрутили-таки на большой ремонт, на замену мебели, на то, на сё. Мы сделали стопроцентную предоплату за ремонт, а они с деньгами скрылись.

– Вам удалось возбудить уголовное дело против них?

– Мы подавали заявление в полицию. Полицейские разговаривали с представителем наших должников по телефону, но тот сказал, что он занят и приехать не может. На этом основании в возбуждении уголовного дела нам отказали. Это было очень смешно. Мы до сих пор ведем переписку с полицией по этому поводу: они отказывают в возбуждении уголовного дела, мы этот отказ опротестовываем в прокуратуре. Прокуратура возвращает дело обратно в полицию с тем, чтобы они все-таки провели проверку материалов и вынесли более грамотное решение. Полиция опять выносит решение об отказе… Эта волокита длится уже два года. За это время меня, как потерпевшую, ни разу не опросили.

– Сейчас у вас все хорошо дома?

– Сейчас – да. После того, как мы прожили два года в полной разрухе, дышали цементной пылью, в конце концов нашелся человек, который довел это все до ума, закончил.

«Природа знает, кому быть матерью, а кому не быть»

– Ваша Каменская – женщина бездетная. А вы когда-нибудь испытывали дискомфорт и давление из-за, что у вас нет детей? Как вы защищались от общественного осуждения?

– Во-первых, я никогда не испытывала на себе давления. Во-вторых, мне никто никогда не высказывал осуждения. Мне задавали вопрос: есть ли у вас дети? Я говорила: нет. Некоторые набирались нахальства спросить, почему. Получали довольно резкий ответ, что это не их дело.

– Сейчас эту тему модно поднимать. Часто говорят: женщина, которая не имеет детей, не имеет какого-то бесценного опыта. Я сама бездетная, поэтому меня такие разговоры немножко нервируют.

– Это разговоры абсолютно глупые. Вы имеете полное право не обращать на них внимания. По этому поводу я все написала в книге «Чувство льда». Кто сказал, что женщина обязательно должна быть матерью? Если бы это было непременным законом природы, требованием природы, то не существовало бы проблемы бесплодия, все бы женщины обязательно беременели с первого же раза и обязательно бы рожали ровно столько раз, сколько беременели. Природа не так устроена. Она сама знает, кому быть матерью, кому не быть. У каждой из нас есть свое предназначение и свой путь. Есть женщины, которым предназначено быть матерями, а есть женщины, которым предназначено быть учителями, или спутниками, или лекарями. Не врачами, а именно лекарями. Может быть, она одним своим присутствием и существованием в жизни другого человека его исцеляет. Промысел божий, знаете, он такой, общественному мнению не подчиняется.

– Вы верите в бога?

– Не знаю. Это сложный вопрос. Но я совершенно точно знаю, что мир устроен не так, как нас учили в учебниках советской школы, он устроен иначе. И как он устроен на самом деле, никто до сих пор точно не знает.

Введите данные:

Forgot your details?