Донбасс проводил своего Батю: в Донецке простились с Александром Захарченко

ОН БЫЛ ТУТ ДЛЯ ВСЕХ – КАК ЧЛЕН СЕМЬИ

Звучит ужасно и цинично, но Донбасс научился провожать своих героев в последний путь. Я стою на привычном месте – возле фонаря, слева от входа в Донецкий оперный театр, балансирую на полированном граните, обняв чугунный столб. В правой руке – видеокамера, прямо передо мной – орудийный лафет, впряженный в КамАЗ, и людское море. Как и в прошлые разы – без края. Когда прощались с «Моторолой» – столб был холодный, сейчас – раскаленный. Проводить «Мотора» пришли 50 тысяч человек, а сейчас здесь собралось больше 120 тысяч. Под конец насчитают даже 200 тысяч! И непонятно – как вообще смогли сосчитать? Очереди к месту прощания тянулись со всех переулков, а автобусы все подвозили и подвозили людей. Я, вместе со всеми, стою на ногах уже шестой час – жду, когда вынесут закрытый гроб. Вглядываюсь в лица людей и думаю: Вот чего ОНИ хотели добиться, убивая Александра Захарченко, выбранного народом? На что рассчитывали? Что вот эти люди побегут сразу «реинтегрироваться в Украину»? Сдадутся?

– Это в Ичкерии, можно было ликвидировать или изгнать самых авторитетных полевых командиров. Лидеров-харизматиков. И на этом сопротивление закончилось, – говорит мне Андрей Бабицкий, журналист, прошедший две чеченские войны и выгнанный в 2014 году с радио «Свобода» за правду, как бы комично это ни звучало. За неудобную правду, подкрепленную лично снятым видео – с «гуманитарщиками» под Луганском, расстрелянными украинскими войсками. Андрей давно уже осел в Донецке, завел здесь жилье, сделал ремонт и как ни крути – он теперь один из авторитетнейших экспертов по Донбассу.

– Почему с Захарченко прокололись бандеровцы? Он же лидер, на нем все держалось? А теперь?

– Он из толщи народа, народ его просто вытолкнул на поверхность, доверил власть. Но толща-то осталась, незыблемая! Ты знаешь, Захарченко ругали в последние месяцы?

– За что?

– За низкие зарплаты, за безработицу, за эти Минские соглашения без конца и края. Пустоват Донецк, ты заметил?

– Да, люди поуезжали с началом учебного года. Мне говорили. Лето здесь перебивались, а осенью уехали на заработки.

– Вот за все это Захарченко и поругивали. Но как? Как члена своей семьи. Батька взял и замок в ванной поставил вверх ногами. Ну ты чего, батька! Напутал. Но если его поругать как следует, он возьмет и замок переставит правильно. Причем, это только батька может сделать, больше никто.

ЖИЛ КАК ДЫШАЛ

Семь утра, день похорон. Все прилегающие к оперному театру улицы уже оцепили. С одним из близких Захарченко людей мы пьем любимый энергетик «Моторолы», прямо из полуторалитровой бутыли. Заряжаемся перед тяжелым днем. С другой стороны улицы официанты под руководством толстенького менеджера вешают на фасад известного «гнезда разгула» под названием «Банана» – флаг ДНР с черной лентой. В августе 2014 в Донецке работали лишь два кафе. «Легенда» – там собирались журналисты, пили умеренно, больше писали тексты и передавали фото и видео. А в «Банане» гуляли окопники, вырвавшиеся на день-два с фронтов и тыловики. Все с оружием – можно представить, как там было «весело». Теперь в Донецке – сотни кафе. И вооруженный человек в Донецке – редкость. «Шуру полевых командиров» превратили в полноценную армию, хотя и было много криков и стонов от вкусивших «донбасской вольницы». Захарченко ушел, но армия, которую он создавал – осталась, может быть, еще больше озлобилась, но не сдалась и не разбежалась. И это тоже заслуга предательски убитого лидера Республики.

– Были какие-то предчувствия у Захарченко? – спрашиваю своего собеседника и поясняю:

– «Мотор» за неделю до смерти сказал мне, что знает, что его скоро убьют, и готов к этому. Я помню, так был удивлен, я не ожидал от «Мотора» такое услышать!

Мой собеседник делает огромный глоток энергетика и возвращает мне бутылку:

– Какие там предчувствия. Он же жил как дышал! Захотел – в кафе зашел и с людьми поговорил, захотел – в магазин, все там перетрогал, ценники пересмотрел, с продавцами поговорил. Не думал ни о чем и не берегся. Ну, может после ранения в Дебальцево стал прислушиваться. Но вот какое дело. После того, как была зафиксирована смерть Главы, нужно было осмотреть его кабинет, а потом опечатать. Что ты думаешь – ключ не подходит. Долго искали тот, что открыл. Зашли – свет не включается, а там светильников штук двадцать, в соседних помещениях все работает. Мистика. Мы потоптались и вышли, до утра.

Вдоль главной улицы Донецка, улицы Артема – шеренгами выстраивались милиционеры в парадной форме. Саперы с щупами в последний раз проверяли цветочные клумбы.

«КАК ТЕПЕРЬ ГОВОРИТЬ С ЭТИМИ НЕЛЮДЯМИ?»

С девяти утра очередь прощающихся стала двигаться, и журналистов организованно пропустили к гробу. Первый российский гость и первый премьер ДНР Александр Бородай, простоял у гроба часа четыре точно. Сложно догадаться, о чем он думал в эти часы. Возможно, сравнивал хаос первых месяцев восстания с республикой нынешней.

Недолго был «Ташкент», советник главы ДНР Александр Тимофеев, чудом выживший во время покушения. Непонятно, как врачи отпустили человека из больницы в таком состоянии. Голова «Ташкента» была обмотана свежим бинтом, но все лицо в ожогах и черной оспе от взрыва. Потом приехал президент Южной Осетии Анатолий Бибилов, потом – российская делегация – депутаты Госдумы Милонов и Тайсаев, байкер Хирург, крымчане Аксенов и Поклонская… Не задерживаясь, они попрощались и пошли к кафе «Сепар», пошли так быстро, что толпа охраны потеряла опекаемых и догоняла их со страшным топаньем и бряцаньем оружия. Кафе не стали драпировать – все осталось, как было в день покушения на Захарченко – стеклянное крошево, обгоревшие медицинские носилки, какой-то покореженный хлам валялся под ногами… И полоса цветов, которая заканчивалась образом Богоматери.

Все говорили дежурные фразы, которые принято произносить в таких случаях, но лица у говоривших при этом были какие-то почерневшие.

Я спросил председателя Народного совета ДНР Дениса Пушилина – что теперь будет с «Минским процессом?». Мол, Плотницкий где-то в России, Захарченко – убит… Я чувствовал, что сейчас Пушилин выскажет все, и его будет не остановить, но дипломатия победила в последний момент:

– Давайте подождем, очень сложно теперь искать нужные слова, чтобы говорить с этими нелюдями.

И я подивился – вот кажется, Пушилин не сказал ничего и при этом сказал ВСЕ.

«ЖДЕМ ПРИЗНАНИЯ РОССИЕЙ»

К часу дня стало ясно: всем попрощаться с главой Республики не получится. Люди просто стояли молча, забив все тротуары. Уже несли из толпы первых упавших в обморок женщин в «скорые», милиция раздавала воду. Но остальные стояли под палящим солнцем, к которому прибавился шквальный ветер – рвал из рук зонты и траурные знамена.

Не в первый раз заметил, что когда провожают в путь народных героев, толпа на похоронах – срезы всего общества. К народным героям приходят и женщины с "утиными" губами, слабо представляющие, как нужно одеваться на похороны, и старики, и мужики-работяги, и дети, и воины.

Из пригородов ехали целыми предприятиями. Вот, люди стоят с табличкой – «Макеевка». Донбасс, наверное, последнее место на планете после Китая, где остались трудовые коллективы в старо-советском понимании. Директор макеевского строительного центра профтехобразования Ирина говорит мне: «нас хотели напугать, а вместо этого еще больше сплотили». И «Донбасс как стоял, так и будет стоять».

– За что?

– За отцов и дедов… И еще, знаете, в марте 2014-го я стояла здесь, на площади Ленина, и мы кричали «Россия!». Мы звали, мы просили, мы смотрели в небо, и по-прежнему ждем Россию всем сердцем.

– У вас есть кто-то на «той», украинской, стороне?

Ирина мнется, ее можно понять – не хочет навредить близкому и все-таки признается:

– Брат, горловчанин, сочувствует нам всем сердцем.

– Много таких?

– Нет. Что-то случилось с украинцами, что-то переключилось у них в мозгу, и много времени нужно, чтобы все исправить. Они мир видят по-другому.

Подхожу к пожилому высоченному мужчине в чистеньком, застиранном камуфляже. Его зовут Геннадий, он прошел всю войну, с первого дня:

– Воевать мне не по возрасту, я наших «двухсотых» (так в армии называют погибших, – ред.) возил из аэропорта, от начала и до конца. Да и сейчас вожу…

– Служили с Захарченко?

– Захарченко, честно скажу, мой родственник, я его с пеленок знаю. У меня дочка с ним дружила, вместе росли. Владимирович (отчество Захарченко, – ред.) даже в армии не служил, а командиром оказался исключительным. И за солдат своих никогда не прятался. Может, потому что у него в роду много военных было. А бандеровцы пусть радуются, это радость перед ихней кончиной. Мы потеряли лидера, но на колени нас не поставили. А город наш за него, за Захарченко, скорбит – вы сами поглядите вокруг.

– Что дальше будет?

– Ничего не будет, на той стороне умных хватает, чтоб на нас не нападать. Но «Минские соглашения» – все, кончились. Ждем признания Россией. И Россия, верим, ждет. Надеется, наверное, что эти твари, на той стороне, все-таки одумаются. Аванс им такой дает.

МЕЧТА ГЛАВЫ РЕСПУБЛИКИ

Грузовик, который должен был увезти лафет с гробом, не хотел заводиться. Бабушка, которую прижала ко мне толпа, шептала: «Не хочет он от нас в землю уезжать, не хочет. На руках понесем». У грузовика собрался консилиум, пришли даже девушки – ремонтировать дизель! Рабочий Донбасс, техногенный край рукотворных гор… Завели. И под аплодисменты Александра Захарченко увезли на Мушкетовское кладбище и положили рядом с «Моторолой» и «Гиви». И когда-нибудь там построят мемориал. Когда исполнится мечта Захарченко. В одном старом интервью он признался журналистам «КП»:

– Хочу, чтобы хотя бы дети мои жили на Донбассе в России. У нас путь в Россию оказался тяжелым и кровавым, так уж нам предписано, но мы выдержим.

Сдаваться и отступать на Донбассе не собираются. Я опять увидел это.

Введите данные:

Forgot your details?