Политобозреватель «Комсомольской правды» Владимир ВОРСОБИН решился на эксперимент. Бросить жирную Москву и рвануть… в глушь, в Саратовскую область, на должность простого репортера районной газеты. Чтобы прочувствовать, чем живет маленький среднерусский город, из каких и состоит страна.
ЗАЧЕМ ВОЛОДЬКА СБРИЛ БОРОДУ
Соединенные Штаты Америки чуть не разлучили меня с добрым Балашовом. С редакцией «Балашовская правда» в купеческом домике, вот уже два столетия дремлющем у тихого Хопра.
C ответственным секретарем Тамарой Николаевной, которая, уверен, и сейчас курит в окне второго этажа, с легким презрением разглядывая свежую верстку. Как и все ответственные секретари мира, она знает какую-то непостижимую масонскую тайну, поэтому говорит медленно, значительно, с мегамхатовскими паузами.
– Какая у вас, Владимир… интересная фамилия… Волошин… – еле слышно шепчет она, величественно, не поворачивая головы. – Почти Максимилиан.
Да, допрыгался. Теперь я не Ворсобин.
Волошин я.
Живу в Балашове под вымышленной фамилией три недели. Спрятал паспорт, редакционное удостоверение. Снял маленькую комнату. Сбрил бороду. Думаю отпустить усы. Ношу очки. Купил бланк трудовой книжки и кнопочный телефон. Не пользуюсь соцсетями.
Я спрятался в Балашове. Слился с ним. Вжился. Хотя при виде города было несколько желаний сразу. Перекреститься. Матерно взвыть. Догнать поезд и, взобравшись обратно на верхнюю полку, написать центру: «миссия невыполнима»… Но поезд ушел, он в лучшем мире. А ты завороженно смотришь, как таксист высаживает у вокзала старушку. Они стоят посреди бескрайнего городского болота, бабушка виснет на его шее, парочка тихо качается и медленно падает…
И ты, спрашивая себя, дебила, по-лавровски: КАК ЖЕ ТЫ ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ?!
ПРИВЕТ САЛТЫКОВУ-ЩЕДРИНУ
Если бы не США, не оказался бы.
Эта шпионская история началась с невинной шалости. Как-то нам с фотонапарником Гусейновым пришла блестящая (ну как всегда) идея – пересечь США на рейсовых автобусах. И после того как мы непременно уцелеем (не зная ни слова по-английски), мы, разумеется, напишем новую «Двухэтажную Америку». Дело было до того верным, что начальство мгновенно согласилось. Но внесло небольшую правку.
Вместо Америки – Россия. Вместо загранпутешествия – одиночное заточение в провинциальной дыре.
В некоем городе N.
N должен быть старым, русским, с населением тысяч не больше 100. И САМОЕ ГЛАВНОЕ – у N должно быть решительно все для процветания. Он должен буквально стоять на сокровищах, которые обязаны находиться не где-то глубоко в недрах или в инновациях (то есть нигде), а реально, тупо на поверхности. Чтобы в N была уйма заводов, железных дорог, реки, леса, плодородная земля… И все это было в таком чудовищном изобилии, чтобы разумный человек просто не смог произнести «тут экономику не построишь».
Такой вот привет Салтыкову-Щедрину…
Как пел Семен Слепаков:
А в моей стране все есть./ Есть в ней нефть, и газ в ней есть./ Уголь есть, и никель есть,/ алюминия не счесть./ Есть в ней золото, алмазы,/ изумруды и топазы./ Как же так, в стране все есть,/ а народу не..р есть./ Как же так, все есть в стране,/ а народ живет в г..не.
ПОЧЕМУ ВЫБОР ПАЛ НА БАЛАШОВ
Открываю атлас России. Три десятка претендентов на N. Прореживаю. Первыми ушли города-анекдоты вроде Урюпинска. Затем те, кому слишком повезло (Мичуринск с богатым сельхозуниверситетом, например). Исчезли несчастные моногорода.
Осталось три потенциальные жертвы. Купеческий Елец, проживший тысячу лет так интересно, что его периодически сжигали.
Русская Силиконовая долина – уездный Моршанск, где среди крестьян по недосмотру начальства расцвели науки и предпринимательство, отчего впервые в России «была передвинута на 42 аршина деревянная церковь крепостным механиком-самоучкой Дмитрием Петровым»…
И Балашов, попавший в список по недоразумению. Как-то саратовский коллега рассказал мне о месте странном, заколдованном, образовавшемся на берегу самой чистой реки Европы Хопер. Когда-то город процветал. Купцы ставили на мельницах электростанции, тянули диковинный в те времена водопровод, на полях зрели арбузы (они до сих пор на городском гербе). Сотни заводов коптили небо – салотопленные, кирпичные, маслобойные, чугунолитейные, механические… Гудели ярмарки, открывались представительства крупнейших компаний мира, таких как «Зингер» и «Форд».
При Сталине поднялась в небо мощная индустрия – металлозавод, нефтебаза, плодоовощной комбинат… Все оборвалось нелепо. В 1954 году Хрущев учредил Балашовскую область, но через три года вдруг отменил указ. И хотя дальнейшая судьба Балашова была среднероссийская, он и при СССР не бедствовал, и от перестройки мучился, как все, но все было у него не слава богу. Все у балашовцев вроде бы есть – заводы, фабрики, река, железные дороги и жирный чернозем. А народ бежит. По тысяче человек в год.
И тут, как назло, я обнаружил в интернете блог «Русское ничто». Некий Вадим ФИЛАТОВ, преподаватель местного пединститута и философ, так суицидально описывает балашовскую жизнь, что мне неукротимо захотелось во что бы ни стало туда… не приезжать:
«Городок Балашов – как копейка на ладони у нищего. Бурные ручьи размывают и так никуда не годные дороги до состояния абсолютной непроходимости, вода реки становится свинцовой и сердитой; городок замирает, люди выходят на улицы только по большой нужде и, сидя дома, пьют горькую и ругают начальство. По ночам в лесополосе заунывно воют волки; звезды рассыпчаты, синеваты и суровы, а зловещая Венера зелена, точно камень изумруд».
МНОГОСТАНОЧНИК
Все решил звонок.
Для моей прохиндиады городу N полагалось иметь районную газету, куда мне следовало явиться начинающим корреспондентом. Чтобы, скрываясь под псевдонимом Владимир Волошин (его я использовал 20 лет назад в саранской газете «Молодой ленинец»), через местную районку постичь русскую жизнь…
Перед отъездом явился на инструктаж в отдел «КП», окормляющий провинцию.
– Запомни специальные слова, – велел опытный регионал: – «Огнеборцы», «правоохранители» и «видавшие виды оперативники». Сразу поймут – свой (поднимает палец). И возлюби главу района, как отца своего, а губернатора считай богом. И что ни скажут боги – ставь на первую полосу, и плевать, что читать это никто не будет. Так ты станешь настоящим журналистом районки.
– А еще найди красный двубортный пиджак, телефон «Моторола» с антенной, китайскую кожаную куртку и кеды с полосками «Адидас», – кричит другой, перебравшийся в Москву из Ростова. – Провинциалы до сих пор так ходят…
Ростовские шуточки.
– Паразиты, – ворчу я под глумливый хохот. – Снобы московские.
И уезжаю в Балашов. В единственный город, который ответил на мое письмо (мол, переезжаю в ваш район, ищу работу). Редакции Ельца и Моршанска благоразумно промолчали.
– Как там тебя… Волошин? Привет! Приезжай срочно, – скомандовал на том конце провода главред «Балашовской правды». – Ты работал в газете? О чем раньше писал? Что?! О политике? Ох, как тебя… Многостаночник, значит.
– Точно, многостаночник, – чертыхаюсь от неожиданной правды.
– У нас тут ставка освободилась, 14 тысяч, – обрисовал перспективы новый начальник. – Чтобы во вторник был – работы полно!
– Слушаюсь… – кричу. И вдруг понимаю – начинается другая жизнь. Настоящая.
Продолжение в следующем номере «КП».
Справка «КП»
Первый номер «Балашовской правды» (тогда она называлась газетой городской бедноты «Известия») вышел 26 января 1918 года. Одним из первых редакторов был поп-расстрига Иван Алексинский. Судя по архивам, поп «выходками и скандальным поведением прославился на весь уезд, за что исключен из партии и отстранен от должности». В 1919 году газета переименована в «Красный пахарь», в 1920-м – в «Борьбу», с 1935-го – «Большевик», с 1955-го – «Коммунист». С 1954 года – «Балашовская правда». Редакция газеты не раз становилась лауреатом всероссийских конкурсов, например, «За мужество и принципиальность в отстаивании позиции и независимости издания» (2006 г.). Тираж – около 3 тысяч экземпляров.