После громкого убийства 23 марта этого года в Киеве экс-депутата Дениса Вороненкова прошло почти 40 дней (траурная для семьи погибшего дата выпадает на 1 мая). Его вдова, оперная певица Мария Максакова осталась с их годовалым сыном Иваном на Украине. «Комсомолка» дозвонилась до артистки, чтобы узнать о ее дальнейших планах.
– На сороковой день я поеду, естественно, на кладбище, приведу могилу Дениса в надлежащий вид, – рассказала «КП» Мария Максакова. – Я там высадила цветы, теперь нужна ограда и все остальное. Надо же кому-то этим заниматься. Я так понимаю, что Денис был только мне и нужен. Остальных интересовали, судя по всему, только финансовые вопросы.
«Остался без денег из-за больной жены»
– СМИ пишут: Мария Максакова осталась без наследства. Якобы незадолго до гибели ваш муж, опасаясь конфискации, переписал все имущество (загородный дом и пять квартир в Москве) на свою бывшую жену Юлию, которая воспитывала их общих детей – 16-летнюю Ксению и 19-летнего Николая.
– Он ничего не переписывал. Это имущество и так было записано на нее, на их детей, на родителей бывшей жены Дениса. По сути, оно было совместно нажито в том браке. Но Юля такой человек, который примерил на себя маску страдалицы. Она все время болеет – у нее то почки, то давление, то еще что-то. То есть она давит, таким образом, на жалость. Каждый раз, когда Денис поднимал тему раздела имущества, Юля говорила: «Не могу доползти до нотариуса, так плохо себя чувствую».
– А потом стало известно, что, оказывается, Юлия за два дня до гибели Вороненкова подала на него в суд. Юлия требовала передачи квартиры экс-супруга их дочери Ксении. Вы знали об этом?
– Я об этом узнала уже после его гибели. Я вообще не понимала, что это за иски, о чем еще можно с судиться с Денисом. Он ее привез из Рязани, забрал оттуда ее родителей, которые раньше очень скромно жили. Юля никогда не работала, ни копейки не заработала сама. Она притворялась дизайнером, а Денис ей это хобби оплачивал.
– А зачем Юлии понадобилась еще одна квартира от Вороненкова, если он ей и так оставил пять квартир и дом?
– Думаю, она очень меркантильный человек, не хочет упустить ни копейки. Конечно, у него были с ней совершенно другие договоренности о том, на кого и как она должна была переписывать эти квартиры. Но она просто этого не сделала.
«Надеюсь, суд разберется в обстоятельствах развода»
– Может быть, она хотела, чтобы бывший муж ей выплачивал алименты?
– Какие алименты Юля еще должна была получить, когда ей досталось всё, включая его счета?
– Кажется странным, что в траурные для семьи Вороненкова дни вдруг затевается эта битва за наследство.
– Это у меня траурные дни, а у Юлии дальнейшая борьба за активы.
– Она приезжала на похороны, звонила вам?
– Она проигнорировала похороны. Даже не выразила своих соболезнований.
– Вы будете в судебном порядке добиваться того, чтобы ваш сын не остался без наследства?
– Процесс открыт, я надеюсь на благоразумие судейского корпуса. Потому что абсолютно все Юлей нажито благодаря тому, что она просто находилась в браке. Добытчиком и единственным источником доходов всегда был Денис. Из того, что на сегодняшний день принадлежит Юле, суд все должен выделить в наследственную массу, поскольку таков закон (половина того, что ею приобретено в браке является супружеской долей Дениса, которая должна быть разделена между его детьми), тут даже нет возможности для маневра. А вот то, что записано на детей и ее родителей – вот в этом будет некий судебный прецедент, тут какое-то решение судьи будут принимать. Я надеюсь, что они здраво взвесят все обстоятельства и примут адекватное и взвешенное решение.
«Мама так и не позвонила»
– Кто из близких сейчас рядом с вами?
– Со мной мой сын Ваня.
– Вы не думаете сейчас или спустя какое-то время вернуться в Россию?
– Понимаете, очень странные вещи происходят вокруг меня в последнее время. С одной стороны, я вижу эти призывы с телеканалов вернуться в Россию. А с другой стороны, моя ячейка в банке в нарушение всех мыслимых законов была вскрыта, ее содержимое изъято и до сих пор удерживается у следственных органов. Почему? Без всякого основания. Одно дело – внешняя сторона, которая выглядит таким образом, что меня все очень ждут, а с другой стороны, есть изнанка, которая меня до такой степени тревожит и настораживает, что отбивает всякое желание размышлять на эту тему.
– Еще пишут о том, что, возможно, российская прокуратура попросит вас приехать на допрос или как-то дистанционно побеседует с вами по поводу гибели вашего мужа…
– Они могут направить запрос в киевскую прокуратуру, и киевская прокуратура в оказание юридической помощи допросит меня здесь. Но вопрос в другом. Я не понимаю, в связи с чем меня могут допрашивать следственные органы в России. Расследовать убийство украинского гражданина на территории Киева? Мне кажется, российская прокуратура и следственные органы не могут этим заниматься, по-моему, у них нет достаточного арсенала средств, чтобы здесь расследовать это убийство. Более того, они меня не признали потерпевшей. В качестве кого я вообще должна содействовать тем следственным мероприятиям, которые там проводятся?
– Говорят, вы планируете какие-то проекты в Германии, что вы туда улетите с сыном.
– Меня с Германией очень многое связывает и роднит. Там похоронены мои бабушка и дедушка. Мой папа – немец, я сама родилась в Мюнхене. Я владею немецким языком, люблю Германию. Но у меня жизнь сейчас так сложилась, что я не размышляю о том, где мне жить, я размышляю о том, как мне наиболее эффективно помочь следствию и все-таки добиться того, чтобы правосудие и справедливость восторжествовали.
– Ваша мама Людмила Максакова резко высказалась о гибели вашего мужа. Потом ее друзья заявили в прессе, что журналисты все придумали, она не давала интервью. Вам удалось поговорить с мамой? Поводы были — недавние дни рождения вашего сына Вани и дочери Людмилы.
– Дочь я поздравила, безусловно. А с днем рождения Вани меня не поздравил никто. Только мой папа.
– То есть мама пока на связь так и не вышла?
– Нет. Я не могу объяснять ее поступки, мне они непонятны.
