Часть 1.
В прошлой части: сложно ли сейчас россиянину перейти границу с Украиной, куда в Харькове делись дороги и почему там до сих пор не снесли все советские памятники.
Сворачиваем с харьковского Московского проспекта в сторону и, глухо стуча подвеской, проваливаемся по очередности в яму за ямой. Подруга сбрасывает скорость почти до нуля, давая мне возможность насладиться городской застройкой – хлипкими двухэтажными бараками с перекосившимися крылечками и распахнутыми настежь входными дверями:
– Я в таком доме поначалу комнату снимала, но через полгода сбежала – сыро, холодно, ребенок болел там постоянно.
Пять лет назад Даша уехала из родного поселка под Харьковом в город, чтобы дать нормальное образование дочери и самой по-человечески устроиться в жизни.
– В деревне дом остался двухэтажный, хороший. Но что мне там делать? Мои одноклассники – половина пьяницы, половина наркоманы. Единицы уехали в город. А те, что остались и не спились… Димку, например, зарезали, хороший был малый. Под пьяную руку соседа попал. Петьку повесили, хотя представили, что сам на себя руки наложил. Но разве станет вешаться офицер милиции?
– Кошмар какой! И давно это произошло?
– Да нет, года два назад. Для нас это уже не новости, мы к этому привыкли, – спокойно говорит Даша, пожимая плечами, и останавливается у рынка. – Сейчас макулатуру сдам, и поедем дальше. Только из машины не выходи и заблокируй двери, а то у нас так сумки крадут, даже на медленном ходу могут ворваться.
Я послушно включаю блокировку дверей и встречаюсь взглядом с двумя стариками, стоящими у входа на рынок и разложившими на газете какую-то мелочь – книги, старый подсвечник, медная позеленевшая пепельница, подборка журналов, пленочный «Киев». Дед хмуро отворачивается и переминается с ноги на ногу. Я выдыхаю, чувствуя, что это какое-то проклятое дежавю. Если воспоминания о 90-х моя память хранит, окутав туманом, то здесь, на Украине, 90-е живее всех живых.
Мимо проносится старый «Гелендваген» со странными тонкими ссадинами на черном боку. «Видимо, ветками поцарапал», – думаю я, хотя понимаю, что такие царапины явно не от кустов.
Смотрю на советское мозаичное панно, украшающее фабричную стену через дорогу.
«Слава труду», – возглашает мускулистый рабочий в комбинезоне, вскинув победно вверх руки.
«Рабочим слава», – отвечаю ему про себя.
ПРО ЗАРПЛАТЫ
Подруга возвращается в машину и спешит объясниться:
– Не подумай, что мы тут голодаем. У меня хорошая работа, международная медицинская компания. Зарплату платят в валюте, вовремя. Медстраховка, если со мной что-то случится, то дочь будет получать выплаты, машина, бензин оплачивают. Мне повезло. На Украине нас таких представителей компании мало. А вообще в городе средняя зарплата три тысячи гривен (7 тысяч рублей). Коммуналка дорогая, цена на проезд растет постоянно, да еще и этот принудительный военный сбор.
– Все для победы? – уточняю я.
– Если бы! Выплаты этим отморозкам, атошникам. С ними лучше не связываться.
Я вновь оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть хоть одного захудалого атошника, которым меня пугали наперебой друзья, побывавшие на Украине после майдана.
– Не знаю, о чем думает Порошенко, но народ не живет – выживает. Живут Киев, Харьков, Львов, Днепр и Одесса. А все остальные перебиваются: день прошел – и слава богу. Вот сама подумай, как можно жить на 700 гривен?
Я умножаю в уме на 2,5 (такой курс к рублю) и тут же трясу головой – 1750 рублей: «Нельзя! Нереально!»
– Вот именно, – отвечает Даша. – А это зарплата на заводе. Я сама стояла несколько лет назад у станка, знаю, что это такое. О соцпакете и медстраховке можно только мечтать. Еще и реформу здравоохранения проводят. Выделяют на лечение каждого человека по 350 гривен. А это копейки. Даже анализ крови на них не сделать. В аптеках девчонки работают за 1200 – 2000 гривен, врачи получают 3000 гривен…
Даша тормозит у обочины и кому-то машет. В машину запрыгивает симпатичная темноволосая женщина в пушистой меховой жилетке.
– Знакомься, это Света, – представляет мне знакомую Даша. – Света – мастер по наращиванию ресниц.
Света смеется и отнекивается:
– Это хобби.
На мой вопрос, чем она занимается, получаю ответ:
– Торгую людьми.
ЕВРОПА У НОГ УКРАИНЦЕВ…
По коже пробегают мурашки. Избежав депортации на границе и нежного общения с сотрудниками СБУ и таможни о целях моей поездки, понимаю, что сейчас мне меньше всего хотелось бы оказаться в рабстве:
– Не думала, что на Украине все настолько плохо, что дело доходит до торговли людьми.
Девушки переглядываются и начинают смеяться.
– Ты не поняла. Света работает в компании, которая отправляет украинцев на заработки, – поясняет Даша.
– Европа у ваших ног. Выбирай что хочешь. Но в основном едут в Польшу и Чехию. Там нужны разнорабочие в большом количестве, – поясняет Света и профессионально чеканит: – Строители, грузчики, горничные, нянечки, сиделки для стариков.
– И сколько платят?
– Средний ценник – 800 долларов. Но график жесткий, как и условия. Не справляешься – можешь остаться без зарплаты. Поэтому наши основные клиенты – мужики. Был у меня тут один. Пришел 120-килограммовым бугаем, поехал работать в Польшу, мороженые тушки цыплят фасовать, вернулся через полгода домой, даже не узнала – тощий, стал весить 50 килограммов. А помнишь Лильку?
Даша согласно качает головой.
– Уехала работать в Польшу, так теперь отказывается возвращаться. Говорит: «Я теперь хоть как человек зарабатываю». 800, а то и 1000 долларов в месяц вытягивает.
– Украина цэ Европа, – вздыхаю я.
ПОЧЕМ ПЛАТНАЯ ЛЮБОВЬ?
Снова выскакиваем на бесконечный Московский проспект. Интересно, почему харьковские власти до сих пор его не переименовали в погоне за европейским светлым будущим?
Возле бывших фабричных зданий, около которых припаркованы фуры-великаны, я замечаю худую женщину в сером пуховике, который ей явно велик. Ее фигура точно изломанная спичка. Выкрашенные в смоль волосы выбиваются из-под бесформенной шапки. Лица женщины не видно – оно прикрыто пошлым бледно-розовым шарфиком.
– О! – восклицает Даша, заметив мой интерес, и останавливается на светофоре. – Знакомься, наши местные проститутки.
– Настоящие про-сти-тут-ки? – растягиваю я, с любопытством и тоской глядя на тружениц харьковских обочин.
Не успеваем мы проехать и 100 метров, как Даша вновь сбавляет скорость и заговорщицки предлагает: – Смотри, какие! Узнаем расценки?
Я соглашаюсь и опускаю стекло. К нам тут же подскакивают две бабочки. При виде нас, двух блондинок, они даже не колеблются. Салон тут же наполняется запахом дешевых сигарет и мятной жвачки.
– Привет, девчонки! Почем любовь нынче? – спрашивает Даша.
– Час – 300 гривен (700 рублей!), крошка, – защебетала крупная брюнетка, постукивая наращенным ноготком по стеклу. – А что предпочитаем, девочки? – Профессионалка начинает перечислять виды своих услуг, отчего мне становится всё дурнее, хотя я уже не понимаю, что больше сказывается на моем состоянии: разносторонний опыт бабочки, запах мятной жвачки или внешний вид жрицы любви. Из-под кричащей красной мини-юбки, до треска обтягивающей крупные бедра, торчат подернутые варикозной сеточкой ноги в черных чулках. Бабочка пугающе скалится, изображая игривую улыбку, и дергает молнию на полуспортивной куртке, еле прикрывающей вываливающийся живот…
Продолжение в следующем номере.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
По данным Центра экономических исследований, Украину периодически покидает около 4 миллионов мигрантов (около 16% от всего населения страны). Одномоментно за пределами Украины могут находиться 2,6 – 2,7 миллиона человек.
Куда чаще едут на заработки (в процентах от общего числа трудовых мигрантов):
40% – Польша
25% – Россия
11% – Италия
9% – Чехия
1 – 2% – Белоруссия, Португалия, Венгрия, Израиль, Финляндия.