Монолог «На берегах Невы» русской поэтессы и прозаика Ирины Одоевцевой прозвучал на сцене Санкт-Петербургского «Театра Дождей» в исполнении актрисы Анны Косенко.
В формате моноспектакля буквально на одном дыхании без антракта Анна читала стихи и рассказывала истории голосами современников Одоевцевой и голосом самой Ирины, становясь то Гумилевым, то Ахматовой, то Мережковским, Блоком, Маяковским или Ивановым…
«Маленькая поэтесса с большим бантом» – так сама себя называла начинающая писательница Ирина Одоевцева. Будучи старательным и талантливым автором она состояла в «Цехе поэтов» (прим. ред.: поэтические объединения, которые создавались в начале XX века в Петербурге, Москве, Тбилиси, Баку, Париже, Берлине) и была любимой ученицей поэта Николая Гумилева. Ее мемуары «На берегах Невы» и «На берегах Сены» в меньшей степени автобиографичны. Как писала сама Одоевцева, ей больше нравится говорить «о них», а не «о себе». «О них» – это о Николае Гумилёве, Осипе Мандельштаме, Зинаиде Гиппиус, Дмитрии Мережковском, Андрее Белом, Георгии Иванове, Иване Бунине – громких голосах в истории русской литературы, с которыми Ирине удалось пройти значительный отрезок своего творческого и жизненного пути практически рука об руку.
Корреспонденту НЕВСКИХ НОВОСТЕЙ удалось побеседовать с режиссером-постановщиком моноспектакля Александром Ивановым и исполнительницей главной роли Анной Косенко за кулисами театра за несколько часов до предпремьерного показа.
НН: Александр, как Вы познакомились с Анной, и как появилась идея перенести на театральную сцену книгу воспоминаний?
Александр Иванов: Я работал на радио, актеры театра приходили записывать разные произведения: прозу, поэзию. Так вот, Аня была одной из самых активных участниц этого процесса. Вот тогда я и подумал, а не сделать ли нам радиоспектакль по произведению «Двенадцать» Александра Блока? Затем мы стали размышлять дальше: а не взглянуть ли шире, не взять ли еще кого-нибудь из поэтов? Вот так все закрутилось-завертелось и стало понятно, что нельзя брать только поэзию и гнать стихотворения друг за другом, потому что это совершенно не «смотрибельно». В голове тут же всплыла Ирина Одоевцева с ее воспоминаниями, потому что это хорошая такая канва, по которой все это можно было выстроить. В итоге, поэзия встала вровень с прозаическими воспоминаниями. Причем они хороши тем, что это не чистые мемуары, а очень художественные. Там есть простор для какой-то вариативности, если это переносить на сцену.
НН: Хотя, сама Одоевцева не считала себя прозаиком…
Александр Иванов: Да, конечно, она себя позиционировала как поэтесса. После эмиграции, когда Ирина начала писать романы, она стала прозаиком, а в истории осталась всё-таки автором одних из самых важных мемуаров.
НН: Почему Вам показалось, что формат моноспектакля в этом случае – самый лучший вариант? Всё-таки столько имен, больших личностей умещаются на одной только странице…
Александр Иванов: Нужно исходить из того, что в начале у нас была форма: одна актриса что-то делает. Потом мы начали размышлять, как это можно осуществить и подумали, что будет очень интересно сделать Одоевцеву уже как бы в эмиграции, которая вспоминает о том, что было. У нас с Анной здесь появляется свобода как у авторов. Через эти воспоминания актриса сможет играть и Мандельштама, и Блока, и Гумилева…
НН: Анна, скажите, Вы впервые играете в моноспектакле?
Анна Косенко: Да, впервые.
НН: Не страшно выходить на сцену в одиночку?
Анна Косенко: Сейчас уже нет. Страшно было именно на репетиции. Было страшно…тяжело. Мы же на сцене всегда с кем-то сцеплены. Даже если я выхожу одна на сцену (чтецкие какие-то вещи), читаю три-четыре стихотворения и ухожу. И все. А здесь я одна все это время. Я не могу отойти в сторону, «напороть» текст – меня просто никто не вытащит. Чуть сделать вдох-выдох, прокашляться – нельзя. И энергообмен совершенно другой. Допустим, если большой спектакль, командный, мы все держим друг друга и зал. А здесь меня некому держать. Я сама держу себя и зал. Первый месяц репетиций я валилась с ног. А потом как-то втягиваешься. Вдруг возникает какой-то кайф от ощущения, что ты можешь быть всеми. Я никогда не сыграю ни Гумилева, ни Маяковского не в моноспектакле. Никогда. Я понимаю, Алла Демидова играла Гамлета, но это, скорее, исключение такое. А здесь я могу быть всеми. Это удивительное ощущение и удивительная возможность.
НН: Можете назвать этот опыт одним из самых значимых?
Анна Косенко: В силу того, что вся эта история возникла отчасти из-за юбилея (мне 50 лет исполнялось), это не подведение итогов, а подведение уровня, к которому я пришла.
Александр Иванов: Уровень хороший (Смеется).
Анна Косенко: Это не итоги, это осознание своего уровня: «Мне 50, и я могу вот так». Когда мне было 16, например, я была нелепая, бестолковая, как у Чехова – я «не знала, как стоять, не умела говорить», потом учеба, какой-то опыт. А здесь – все что я умею на данный момент.
«Любовь движет солнце и другие звезды», – эта строка, принадлежащая перу Данте, вынесена в эпиграф второй по счету книги воспоминаний Ирины Одоевцевой «На берегах Сены», которая была написана поэтессой уже в эмиграции. Любовь Ирины Одоевцевой к поэзии и людям, с которыми она жила и творила в ту нелегкую, неспокойную эпоху, не знала границ. Эту любовь ей удалось пронести через года и расстояния, поместив на страницы книги своих воспоминаний.
Автор: Анастасия Борисенко