В пятницу, 17 мая, на Троекуровском кладбище Москвы простились с известным журналистом, главным редактором радиостанции "Говорит Москва" Сергеем Доренко. Ему было всего 59 лет. Бесконечные эфиры и сумасшедший график работы 24 на 7. Организм просто не выдержал. Его не стало 9 мая. Сердце остановилось прямо во время движения на мотоцикле.
– Ушел так же ярко и красиво, как жил, – обсуждала толпа людей, которые утром собрались у прощального зала.
Родственники, друзья и поклонники творчества Сергея не сдерживали слез.
Вдова журналиста Юлия, которая неожиданно для всех оказалась в эпицентре скандала (в отравлении отца ее обвили дочки Сергея), первой вошла в прощальный зал. Но о повторном вскрытии тела и других неурядицах в этот день никто не вспоминал. Горе, как это бывает, сплотило близких: у гроба вдова и дочки журналиста держались вместе.
Прощальный зал не смог вместить всех желающих проводить журналиста в последний путь. Одним из первых слово взял гендиректор Первого канала Константин Эрнст.
– Он всегда хотел, чтобы его любили. Серег, мы любим тебя!
Его и правда любили. Домохозяйки и байкеры, инженеры и учителя включали радиоволну, чтобы услышать именно его голос. Эфиры рвали на цитаты, а самого Доренко звали "человек-радио".
– Да вы не ревите. Сергей бы это не оценил,- обратился к женщине в черном платке высокий мужчина за 50, но такой же статный и подтянутый как Сергей.
Достав платок женщина утерла слезы.
– Я все его передачи слушал. Так вот про свои похороны он говорил, что надо не носом шмыгать, а смеяться, что все там будем…
Смерть – была чуть ли не любимой темой для шуток Доренко.
– Как-то в апреле он мне сказал: "ты понимаешь, я ведь могу прямо сейчас умереть в эфире, но ты главное в этот момент не паникуй, продолжай программу вести",- рассказала соведущая журналиста Анастасия Оношко. – К репликам этим я скептически относилась и до сих пор в голове не укладывается, что он больше не зайдет в редакцию. Хотя, проблемы со здоровьем у него были. Он сам рассказывал, что таблетки горстями пьет. Жаловался, что голова кружится. Говорил: "ну все, я поплыл".
Но для большинства он оставался махиной, человеком, который всегда в строю, на передовой информационной войны. Чего только стоят баталии с главредом "Эха Москвы" Алексеем Венедиктовым. Казалось, его на похоронах ждать не стоит. Но нет. Пришел.
– Кусок нашей личной с ним вражды и противостояния сегодня просто вырвали с мясом. Не справедливо, все это несправедливо! Слишком рано, он младше меня на 4 года. Он ведь всегда надо мной смеялся. Помню одну из его атак "Эха": жесткую и безжалостную. Но мы пересеклись на одном из мероприятий и Доренко сказал: "старичок, джаз и бизнес – ничего личного". А потом выдал: "пойдем лучше выпьем". Пошли и выпили. С моей стороны тоже ничего личного в этих дебатах не было. В последний раз виделись 21 февраля на встрече с президентом. Он тогда был полон творческих планов. Рассказывал, что на телевидение хочет вернуться. Ничто не предвещало беды, как это и бывает. О том, что первые похороны отменили, я знал заранее. Но сегодня прошу дочерей за это не винить. Все мы люди и у них был жуткий стресс. Все по-разному реагируют. Они вот так.
Гендиректор информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрий Киселёв вспоминает Доренко как чуткого и сентиментального человека.
– В обычной жизни он был другим: человеком ранимым, сентиментальным и чутким. В эфире он казался непримиримым, а на самом деле был на редкостью толерантным и терпимым. Он был человеком для всех, таким универсальным другом. И моим другом он тоже был. Что он всегда искренне презирал, так это смерть. Это абсолютно русская черта. И это качество и стало для него роковым. К своему здоровью он отнесся небрежно. Точнее, к своей плоти. Он считал, что дух – победоносен.
О том, каким должно быть прощание, Сергей говорил с самым близким своим человеком – женой. Свое тело он завещал кремировать, а прах развеять в Керчи, где он родился и вырос, и в Москве на Троекуровском кладбище. Уже завтра этот завет исполнят родственники.