Весь день пытался поставить себя на место пассажиров того злосчастного спецрейса из Уханя. Долгие недели заточения в закрытом городе, мучительное ожидание помощи родного государства, которое почему-то не спешило, ежедневные дежурные обещания дипломатов… И вот когда отчаяние уже сжимает тисками грудь, тебя наконец везут в аэропорт. Где, обернувшись в государственный флаг, ты позируешь перед камерой посольства – им ведь для отчета надо. А тебе и не жалко. Слава Богу, не бросили. Слава Богу, забрали…
Утомительный перелет, приземление в Киеве, дозаправка. Есть время посмотреть новости. Ты включаешь смартфон, и тебя берет оторопь. Медики на Львовщине баррикадируют покрышками свою больницу, чтобы не пустить тебя, «прокаженного». А потом на радостях поют государственный гимн – в ознаменование того, что «чумных» повезут в другой госпиталь. Ночные молебны под дождем на Тернопольщине с просьбами к Богородице – пусть зараженные объедут город стороной. «Можно же их в Чернобыль отвезти или в Донбасс», – на полном серьезе предлагает женщина с раскрасневшимся лицом. Ставя, походя, знак равенства между двумя «безжизненными» пространствами. Перекрытые дороги, бэтээры, нацгвардия…
Еще один перелет. Несколько часов в автобусе. Темнота. Костры. Крики матом. Звенящие под ударами кирпичей стекла. Куда я попал?! Это какой-то низкобюджетный фильм-катастрофа. В котором плохой сценарист скрестил Арканар Стругацких из «Трудно быть Богом» и остров Уильяма Голдинга из «Повелителя мух». Милые дети в тоталитарном государстве, где преследуют за инакомыслие, постепенно оскотиниваются, теряя человеческое лицо и превращаясь в жестоких и черствых неандертальцев.
Это, безусловно, результат политики, которой мы, Россия, на протяжении многих лет ничего не противопоставляли. Политики на разделение народа по линии языка, веры, истории. На Украине не осталось ни одной идеи, которая могла бы объединить. Чувства общности и солидарности утеряны. Даже на Великую Победу здесь взгляды разные.
В четверг же Украина ко всему прочему продемонстрировала полную импотенцию власти и правоохранительной системы, показав несостоятельность государства, которому его граждане не верят – ни политикам, ни медикам. Смеяться над этим – все равно, что иронизировать по поводу пожара в «Зимней вишне» или катастрофы самолета с ансамблем Александрова. Это значит опускать себя до уровня высмеиваемого. Ниже линии человеческого сочувствия и сострадания. И я бы не опустил челябинских крестьян, не пустивших к себе китайцев, ниже этой линии. Хотя бы потому, что они сами ее не переступили. И власть выставила против них не бэтээры, а аргументы. Вместо дубин нацгвардии – разговор на равных. В ходе которого чиновники, которых хвалить у нас как-то не принято, пошли навстречу местным жителям.
Как бы ни были плохи наши экономические дела, у нас сохраняются признаки государственности, без которых страна превращается в дикое поле. Или в «остров Арканар». И в случае с коронавирусной угрозой все элементы нашего государства сработали куда оперативнее и четче, нежели у западных соседей. В этом смысле Украина для нас скорее не обезболивающее, а вакцина, прививка – от безразличия и жестокости. В конце концов отсутствие человечности может убить больше, чем сам вирус.