На траурную акцию на Пушкинской площади я пошел сознательно. Еще накануне договорился со старшей дочерью, что заберу ее от репетитора, мы купим цветов и вместе почтим память погибших. Вокруг больших трагедий всегда возникают политические завихрения. Однако то, что эту акцию анонсировали оппозиционные деятели, меня нисколько не смущало. В конце концов они сами подчеркивали, что мероприятие – не политическое.
В середине дня стало известно, что мэрия оборудовала еще одну площадку, где москвичи могут выразить свое единение в общей беде – на Манежной площади. Но мы с дочкой планы менять не стали. В конце концов, никто же не говорил, что скорбь у стен Кремля – правильная, а на Пушкинской площади – не очень. И несанкционированным митингом неофициальный сбор не объявляли. Искреннее сочувствие и человеческое сопереживание не могут быть ограничены географией. Да и не хотелось грузить дочь политическими объяснениями.
Люди начали собираться у памятника Пушкину около шести часов вечера. Молодой мужчина положил у подножья охапку белых роз, две девушки – по букету гвоздик, девчушка-школьница – два тюльпана и белого плюшевого мишку. Слез сдержать она не смогла, быстро нырнув в подземный переход. К семи вечера из единиц сложился нескончаемый поток с цветами, игрушками, свечами…
– Я видела в списке погибших ровесницу моей двухлетней дочки, – вытирает платком слезы молодая мама. Ее за руку держит курносая кроха. – Я не могу не примерять это горе на себя, сердце разрывается. Представить себе не могу, что чувствуют родители, потерявшие своих детей.
– Самое страшное для меня в этой трагедии – абсолютная беспомощность, – сквозь зубы говорит мужчина, пришедший с 10-летним сыном. – Твой ребенок – вот он, за черной пеленой дыма. Он по телефоны говорит тебе, что задыхается, что любит… а ты ничего не можешь сделать. НИ-ЧЕ-ГО! Это убивает.
К полвосьмого пятачок Пушкинской площади был заполнен людьми. Тут не было флагов и транспарантов. Не было лозунгов и ультиматумов. Не за этим пришло сюда большинство москвичей. У одного из оппозиционных журналистов я прочитал, что людей на Манежке и на Пушке разделили на первый и второй сорта. Но в этой сегрегации известного автора не было правды. Будто людей, несущих цветы и игрушки по всей стране тоже можно рассортировать по известной только оппозиционерам шкале. Только потому, что они не были на Манежной. Да и вряд ли эта сортировка нужна тем, по кому все эти дни по всей стране лились искренние слезы. Дело не в административном ресурсе. И там, и там собрались люди, которые одинаково чутко чувствуют чужую боль – как свою. Независимо от политических пристрастий.
После восьми вечера на площади собрался привычный протестный контингент, превративший траурную акцию в банальный оппозиционный митинг. С соответствующими кричалками и лозунгами. И в такой вторник на Пушкинской площади это было совсем неуместно.