Восточная Гута: мирные жители восстали против террористов

Города, по которым стальным колесом прокатилась война в Сирии, всегда одинаковы. Пыльные, захламленные мусором, обрывками проводов и поваленными столбами дороги. Бетонные остовы некогда жилых домов. За семь лет войны во многих городах простых жителей не осталось, и боевики превращали каждое строение в укрепленный пункт обороны. Где-то ярким пятном мелькнет бывшая детская комната с разрисованными стенами, и снова — серость и грязь. Отличие Сирии от других конфликтов, которые я видел, в том, что даже в таких условиях люди пытаются вдохнуть жизнь в мертвые города. Не без помощи России, разумеется.

Еще вчера мы проезжали абсолютно пустые городки Восточной Гуты, освобожденные от террористов. Мирные жители ушли в более спокойные районы по гуманитарным коридорам, боевики — вглубь «гутовского котла». Но уже сегодня вернувшиеся гражданские налаживают быт. На дорогах — пробки из грузовиков с гуманитаркой, в том числе и российской. Во дворах — колонны уставшей техники. Уже шныряют туда-сюда желтые такси. Хотя бои идут всего в километре-двух…

Городок Кафр-Батна отличается от других населенных пунктов Восточной Гуты. Даже не сам городок, а его жители. Еще до прихода военных они попытались сами восстать против власти Джебхат ан-Нусры (запрещена в РФ – ред.) и Фейлак ар-Рахман в городе. На митинг на центральную площадь вышли около 300 человек. И повесили на флагштоке государственный флаг Сирии. Парня, повесившего его, боевики казнили. На следующий день «народными мстителями» были убиты уже палачи. И на площадь снова вышли люди — 10 тысяч человек! Немыслимый по местным меркам прецедент, когда горожане не побоялись открыто потребовать от террористов покинуть город.

Митинг был разогнан со стрельбой, ранеными и убитыми. Но возник внутренний конфликт между местными боевиками и пришлыми — благодатная почва для опытных переговорщиков. В итоге Нусра и большая часть Фейлака ушли в сторону Эйн-Термы, а боевики из местных сложили все свое оружие в мечети, перейдя на сторону правительства. Благодаря этому Кафр-Батна избежала городских боев, а мирным жителям не пришлось уходить из своих домов. Впервые за всю антитеррористическую операцию в Восточной Гуте.

Подъезжаю к той самой площади, на которой «взбунтовались» местные жители. Сейчас на ней стоят несколько танков правительственных сил. Туда-сюда снует чумазая, как и везде в прифронтовой полосе, детвора. Взрослые встречают сирийскую армию как освободителей.

– Из-за террористов хлеба не было, еды не было, – обступают они журналистов из России. – Нам привозили помощь, но они все воровали. Пачка сигарет – 10$, рис – 12$, дети умирали с голоду. Нам не давали выходить из дома, стреляли в нас. Боже храни армию и президента Асада.

То же самое говорят беженцы на любом из трех гуманитарных выходов. Башар Асад, к слову, лично посетил освобожденные районы Восточной Гуты, приехав на фронт за рулем своей «Хонды». Говорят, его сопровождали всего две машины. С бойцами и местными жителями он фотографировался на этой самой площади.

Рядом в лавке с вывеской крупной сети куриного фастфуда раздают хлеб, ниже по улице — овощи. Напротив — несколько автобусов с бойцами сирийской армии готовятся к переброске на окраину Кафр-Батны, чтобы закрепиться и подготовить плацдарм для дальнейшего наступления на боевиков.

Иду с местным провожатым по улицам, в одном из кварталов натыкаюсь на на вооруженных людей в «гражданке». Ощущения — не из приятных.

– Мы никогда не были с боевиками, мы всегда были с армией, – уверяют меня «ополченцы». – Мы охраняли свой квартал. У нас много людей погибло в войне с Нусрой. К моменту, когда сюда зашла армия, нас оставалось 50 человек. Сейчас – уже 200. И мы все хотим вступить в армию.

Не берусь судить, говорит ли он правду или это бывший боевик из местных, который теперь выполняет функции народной милиции. На разгрузке одного из «ополченцев» видны следы шевронов, которые были спороты совсем недавно — следы еще не запылились. Что на них было? Символика ан-Нусры или ар-Рахмана? «Оппозиционными» флагами здесь до сих пор разрисованы стены и заборы.

– Тут боевики делились на две части, – говорит мне один из местных. – Свои и иностранцы. Иностранцы были из Джебхат ан-Нусры и ушли в Эйн-Терму, после того, как была достигнута договоренность. Местные входили в Фейлак ар-Рахман. Но они сложили оружие.

Еду на окраину города за танковой колонной, выдвинувшейся в сторону одного из крупнейших оплотов Нусры в Восточной Гуте — Эйн-Термы. На линии фронта поднимаю в воздух редакционный коптер. Боевики Нусры отступают на Север, в сторону Эйн-Термы. Там сидит основной костяк этой террористической группировки. Танки открывают огонь по постройкам, которые боевики много лет укрепляли для обороны, буквально прямой наводкой. Террористы огрызаются минометным огнем, обстреливая и позиции правительственных сил, и жилую застройку, в которой я укрылся вместе с местным военным оператором. С высоты 200 метров прекрасно видно, как боевики оборудовали траншеи и тоннели, соединяющие позиции. Рвы в несколько метров, высокие насыпи… Танки буквально вышибают террористов, и те отступают глубже в котел — в районы Эйн-Терма, Эрбин и Джобар, который врезается практически в центр Дамаска. Все эти районы соединены системой тоннелей. И там правительственным силам придется попотеть.

Боевики же, теряя территории, ведут массированные обстрелы столицы. Мины и самодельные ракеты падают и в центре Дамаска, и в Старом, некогда туристическом городе, и в спальных районах. Таких, как Джарамана, где от ракетного обстрела рынка погибли 37 человек. И обстрелы не прекращаются.

Введите данные:

Forgot your details?