Побои в семье наши законодатели уже «декриминализировали». Теперь за первый случай домашнего рукоприкладства супруга (супругу) не посадят тут же в полицейский обезьянник, а накажут административно. И только за новую жестокость могут возбудить уголовное дело – при условии что повторный случай произошел в течение года. На 366-й день снова можно будет отделаться административным штрафом.
Но этот закон касается взрослых.
И вот недавно в Госдуме состоялось расширенное заседание межфракционной депутатской группы по защите христианских ценностей. На нем наместник Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря архимандрит Феофилакт заметил, что надо пересмотреть положения закона, запрещающие родителям физическое наказание детей. «Это противоречит Священному Писанию. Таким образом запрещается традиционное воспитание в православной семье, а дети приравниваются в правах к родителям. Так мы разрушаем само основание семьи». «Шлепок иногда необходим. Только поощрением нельзя воспитывать детей – они распоясываются, не могут справиться сами с собой».
Вместе с Еленой Кандыбиной, детским психологом из московского центра «Белый аист», пришедшей к нам на Радио «Комсомольская правда», мы решили разобраться: так все-таки бить детей или не бить? А если бить, то как? Шлепать? А когда ремень доставать? И какого эффекта от порки ожидать?
Любое насилие – для ребенка стресс
– Большинство психологов, конечно, считают физическое наказание неэффективным и негативно сказывающимся на развитии ребенка, – сразу срезала Елена.
– А как тогда традиционное «вот нас пороли родители, и ничего, выросли умные и красивые»?
– Ресурсы детского организма высоки. Если мы будем выяснять, способен ли ребенок вырасти в семье, где насилие используется как способ воспитания, то да, способен.
– И в чем будет его ущербность?
– Последние исследования, в том числе нейропсихологические, показывают: насилие негативно сказывается и на физическом, и на интеллектуальном развитии детей. Такие дети потом хуже переносят стресс, менее интеллектуально развиты, хуже усваивают информацию, у них ниже способность к прогнозированию и планированию. То есть их сроки планирования объективно короче.
– На период от одного ремня до другого?
– Мы срываемся на ребенка вроде бы из лучших побуждений – чтобы он не делал больше что-то плохое. То есть мы хотим, чтобы в дальнейшем ребенок лучше планировал свое поведение и избегал нехороших поступков. Допустим, ему захотелось конфету, и надо, чтобы он не взял ее без спроса или не отнял у младшего, а попросил. И мы даем ему подзатыльник. Но в этот момент у ребенка возникает острый стресс – в результате нашего крика, шлепка или какого-то серьезного физического насилия. Именно в этот момент интеллектуальные возможности снижаются.
– Ребенок так защищается от агрессии?
– Острые эмоциональные реакции наш организм в состоянии пережить за счет существования так называемой лимбической системы. Есть такое определение – «мозг ящерицы». Это древний биологический механизм. В тот момент, когда возникает стресс, кора головного мозга отключается…
– Условно говоря, это такой предохранитель, чтобы мозг не сгорел?
– Да, это способ спасения. В секунды опасности некогда думать – нужно быстро реагировать. Условно говоря, убегай или нападай. И вот этот древний биологический механизм мы включаем у ребенка, когда физически наказываем его. А чем чаще этот механизм включается, тем тяжелее потом происходит его отключение, возвращение к нормальным эмоциям, к нормальной схеме поведения.
– То есть он привыкает к агрессии и привыкает агрессию выдавать в ответ?
– Да. Если мы относимся к ребенку, грубо говоря, как к щенку, то, наверное, выработать определенные рефлексы – сидеть, лежать – с помощью насилия довольно просто. Но ребенок не собака. В следующий раз, когда он захочет конфету без спроса…
– …Он десять раз подумает, прежде чем взять ее?
– Ему физиологически труднее будет подумать и спрогнозировать. Зато он, может быть, будет лучше прятаться. Он, может быть, начнет так таскать конфеты, что вы будете думать, что это взял младший ребенок.
Конечно, после одного раза, когда ребенка накажут за конфету, такая реакция вряд ли возможна. Но если на ребенка все время кричат, бьют, то, скорее всего, мы получим именно такое поведение. Это зафиксировано в отношении большинства подростков из асоциальных семей. Такому ребенку просто трудно что-то объяснить, у него уже выработался свой стандарт поведения.
– Он не слышит того, что ему объясняют?
– Слышит. Но не очень понимает. У него уже сложился тип поведения и есть опыт, что такое поведение срабатывает.
Крик, щелбан, удар
– Под словосочетанием «бить детей» можно понимать целый спектр действий – от шлепка и подзатыльника до порки ремнем или, как раньше, розгами. Где грань? Вот папа не выдержал, дал по попе…
– Когда психологи говорят о насилии, они имеют в виду любое насилие, в том числе психологическое, когда мы кричим. То, от чего ребенок пугается, что вызывает у него острый стресс. Большая проблема современного общества в том, что какие-то традиционные способы воспитания, которые применялись испокон веков, сейчас уже не работают. И родители в большой растерянности: как быть? Литературы на эту тему много, но часто противоречащей друг другу.
Сегодня действительно трудно выстраивать с ребенком отношения, с одной стороны, дружеские, а с другой – иерархичные, когда родитель все-таки главнее ребенка. Вот в ход и идут подзатыльники. Думаю, сейчас родителям нужно учиться воспитывать своих детей. Опыт прежних поколений – меня воспитывали так, и буду так же поступать – не работает.
Ко мне часто приходят родители, которые жалуются на двухлетних детей: они делают что-то опасное, а как им это запретить, родители не знают. Бить не помогает, а альтернативы – отвлекать, беседовать – они не знают! С подростковым возрастом еще сложнее. Для него естественно отделение ребенка от родителей, от семьи. И опять же папы-мамы в растерянности. Там совсем другая методика поведения должна быть. А какая?
Так что вопрос не в том, бить или не бить детей, а в том, как родителям научиться общаться с детьми и добиваться нужного воспитательного эффекта.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
«Только любовь»
Протоиерей Иван ОСЯК, отец 18 детей, победитель конкурса «Комсомольской правды» «Родительский рекорд»:
– Если мы хотим воспитать счастливого ребенка, достойного гражданина нашего общества, чтобы он любил родителей, уважал старших, ни в коем случае мы не должны применять физическое насилие. Его используют только по одной причине. Нам, родителям, порой не всегда хватает времени сесть с ребенком, поговорить, объяснить. Из-за этой нашей лени или усталости мы кричим или, не дай Бог, руку поднимаем.
И, конечно, очень важны взаимоотношения мужа и жены. Мы можем очень многому учить. Но если ребенок видит в отношениях между отцом и матерью совершенно другое, то, как ему ни рассказывай о хорошем, он будет это воспринимать как басни. В отношениях с детьми да и со взрослыми – только любовь.
– Но вы человек занятой. И у вас 18 детей. Как у вас хватает времени поговорить со всеми?
– Во-первых, Бог послал мне золотую супругу… Она всю свою жизнь отдала воспитанию детей. Когда мы сидим за столом, едим всей семьей, мы обязательно беседуем. И в остальное время находим возможность. Мы в какой-то степени даже как артисты. Иной раз она со своей стороны что-то скажет, я со своей стороны – уже немного по-другому… Так, чтобы ребенок понял.
– Но могут быть крайние случаи…
– Очень редко. Если ребенок склонен к наркомании или может нанести вред другому человеку, его нужно любыми путями остановить. Приведу пример. Ребенок берет горящий огонь, и мы понимаем, что сейчас может дом сгореть. Что делать? Срочно выбить у него из рук, оттолкнуть в сторону. Но потом нужно все равно сесть и поговорить, объяснить, почему взрослому пришлось так себя повести.