Зачем церковь хочет возродить монархию в России

А. Норкин:

– Русская православная церковь заявила о том, что надо подумать нам о восстановлении монархии. Эпиграф.

«Дорогая царица, очень рад. Очень рад. Очень рад познакомиться. Очень рад. Здравствуйте. Царь, очень приятно. Очень приятно, царь. Очень приятно, здравствуйте, царь. Очень приятно. Царь. Царь, очень приятно. Здравствуйте, царь, очень приятно. Очень…»

А. Норкин:

Александр Гришин, политобозреватель «Комсомольской правды». Очень приятно, Александр Павлович, здравствуйте.

А. Гришин:

– Андрей, надеюсь, вы кирилловец?

А. Норкин:

– Честно говоря, я не задумывался…

А. Гришин:

– Помните эту сцену – Остап Бендер такой…

А. Норкин:

– Нет, я-то лично ничего против монархии не имею, а уж тем более, ничего не имею против Русской православной церкви. Но вот когда сейчас «Комсомолка» написала материал на эту тему, когда вот владыка Илларион высказался, там ведь проблема… почему я взял кусок из «Ивана Васильевича»? «Очень приятно, царь, приятно познакомиться». У нас пока знакомиться не с кем и это самая большая проблема, наверное.

А. Гришин:

– Вы знаете, если бы это было самой большой проблемой Российской Федерации… я был бы очень рад за Россию. Вы знаете, я, в отличие от вас, категорически против.

А. Норкин:

– Почему?

А. Гришин:

– Я категорически против. Во-первых, вслед за этим можно прогнозировать возвращение в определенной степени сословного государства, с привилегиями тем или иным сословиям. Потом, еще вспомнив более хорошие времена, более правильные, более православные, более домотканые, и крепостничество – там по паре сотен душ крепостных. Сначала министрам, потом депутатам… ну, царю-то, естественно, само собой, все, кто не войдет в это количество… И так далее и тому подобное. Да, я понимаю, что монархии не будет, но меня бесит то, что наши попы лезут в светскую власть. Кто ему сказал, этому Иллариону, этому заведующему, этому министру иностранных дел Русской Православной церкви? Ведь он ведает у нас внешними сношениями… Ведь как у него звучит – если будет такой запрос, диалог будет. Так вот, ты дождись, когда будет такой запрос, а потом уже вставай и говори – я готов к диалогу. Что он провоцирует? У нас все эти на самом деле деятели церковные, они в значительной степени являются провокаторами, являются застрельщиками, это такие, знаете, Жириновские в рясах в определенной степени. Но Владимир Вольфович хотя бы обкатывает на государстве какие-то модели и предложения. Эти же несут бог знает что. Что Кураев, что Чаплин с этой Матильдой… Теперь этот еще выполз.

А. Норкин:

– Александр Павлович, я постараюсь сейчас защитить РПЦ, потому что и диакон Андрей Кураев, и протоиерей отец Всеволод Чаплин, у них у самих несколько сложноватые отношения с РПЦ… По Матильде вот это отлучение от причастия Русская православная церковь однозначно сказала, что это бред и полная ерунда, не надо таких предложений. Но вот смотрите, что говорит Владыко Илларион. Он говорит, что монархия, то есть, форма власти, когда передается власть наследнику, помазаннику Божию, это, конечно, та форма правления, «которая себя в истории положительно зарекомендовала и которая имеет множество преимуществ по сравнению с выборными формами правления. Я почему говорю здесь так? Сколько мы живем при выборной власти и сколько мы жили, я не могу сказать, что мы совсем ужасно жили, при монархии?

А. Гришин:

– Совсем ужасно жили. Совсем ужасно. Давайте вспомним, что именно советская власть покончила с безграмотностью, покончила с рабским детским трудом, покончила с эпидемиями и так далее.

А. Норкин:

– Тут я не буду спорить.

А. Гришин:

– Все это было при благословенной монархии. И вы знаете, вот когда господин Илларион заявляет, что монархия доказала, я хочу вспомнить вас сегодня на передаче «Место встречи», когда вы требовали – дайте мне хотя бы одно доказательство. Сказать можно что угодно. Факты приведите.

А. Норкин:

– Юль, ты сказала, что у тебя сложное отношение…

Ю. Норкина:

– Ну, я считаю, что никуда у нас монархия не уходила со времен отречения Николая Александровича, потому что какой бы строй у нас ни был, я все-таки действительно прихожу к тому, что у нас монархи-то оставались.

А. Норкин:

– То есть, ты думаешь, что там и Сталин, и все остальные дальше и до сих пор…

Ю. Норкина:

– Да, я думаю, что это такая была монархическая история. А потом, меня всегда умиляет этот вопрос – чего мы все время назад-то оглядываемся? Мы не превратимся таким образом в соляные столбы?

А. Норкин:

– Вот 1276 пишет: «Никому не удавалось повернуть ход истории вспять».

Ю. Норкина:

– Вот. Я думаю, что нам нужно решать вопрос, как жить дальше и какой строй у нас…

А. Норкин:

– Ты хочешь сказать, что то, о чем говорит Владыко Илларион, это поворот назад?

Ю. Норкина:

– Это поворот назад – раз. И это никоим образом не улучшит состояние нашей жизни – два. Нам нужно добиваться, на мой взгляд, того, чтобы у нас выполнялись законы, того, чтобы у нас чиновники, которые приходят к власти, понимали всю ответственность за Отечество. А по поводу государя, ну, что я могу сказать, мне кажется, что это такая ситуация – повезет с женой, будешь счастлив. Не повезет – станешь философом. У нас очень часто народ начинал философствовать, когда не везло с царем или с генеральным секретарем… Это как фишка ляжет. Давайте мы уже на себя возложим какую-то ответственность, я имею в виду простой народ, и будем добиваться разрешения тех маленьких проблем, которые у нас возникают на местах, в каждом населенном пункте. Вот мне кажется, что это было бы правильно. Плохая дорога – в прокуратуру писать коллективно. Я понимаю, что один раз в год звонить, и то, если дозвонишься президенту, на прямую линию, – это счастье. Но все остальное – это безобразие…

А. Норкин:

– Смотря для кого. Там некоторые, знаешь, как минимум, в отставку уходят…

Я вот пытался вспомнить, где в новейшей истории современной удалось восстановить монархию при отсутствии внятного наследника…

А. Гришин:

– Например, у Дмитрия Анатольевича Медведева есть наследник.

А. Норкин:

– Это кто?

А. Гришин:

– Сын его.

А. Норкин:

– Ну, он же не царь, Дмитрий Анатольевич.

А. Гришин:

– Ну, так пока…

А. Норкин:

– А у Путина, значит, дочери.

А. Гришин:

– Да.

Ю. Норкина:

– Ну, во-первых, у Владимира Владимировича возраст детородный, я бы так сказала…

А. Гришин:

– Живородящий…

А. Норкин:

– Что вы несете, боже мой! Живородящие бывают рыбки. Так, «Монархия разной формы бывает, однако, что предлагают церковные товарищи? Абсолютную, конституцию, али ищо каку?» – юродствует Александр.

Ю. Норкина:

– Да никаку.

А. Гришин:

– Митрополит Илларион, он просто в воду выполнил определенные действия и теперь смотрит, как круги расходятся по воде…

Ю. Норкина:

– Мне мнение, что вообще не нужно эти вопросы затрагивать. Ни по поводу Владимира Ильича Ленина и выносу его из Мавзолея. Ни по поводу того, белые, красные, черные или серобуромалиновые…

А. Норкин:

– Почему?

Ю. Норкина:

– Потому что это непродуктивно. Потому что нам нужно решать конкретные вопросы – как должно действовать государство более эффективно?

А. Норкин:

– Хорошо, решай, а почему по поводу истории-то не поспорить?

Ю. Норкина:

– И что от этого изменится?

А. Гришин:

– Я здесь согласен с Юлей, потому что этим отводят просто общественное мнение, общественный взор от более важных и насущных проблем.

Ю. Норкина:

– Мы и так все время возвращаемся назад, что в Советском Союзе было лучше, в Советском Союзе было право на труд. И это правда. Мы жили в стране, которая давала многие преференции нам, просто как гражданам. А сейчас мы попали вот в эту кооперативную фигню, извини за выражение, с которой мы никак не можем разобраться. Мы, советские люди, никак не можем прийти на этот базар и начинать себя реализовывать.

А. Норкин:

– Советский человек, значит, в следующей получасовке будем как раз обсуждать то, что женщин во власти мало. Вот пойдешь во власть и будешь решать проблемы. В том числе с дорогами и как ты дальше там говорила. Вот Мишель: «Испания – разве не пример восстановления монархии?» Не пример. Александр Павлович, объясните, пожалуйста, почему не пример.

А. Гришин:

– Ну, там просто династия была свергнута, но не отрекалась и все были живы, род продолжался, что называется. И наследник остался жив, и все остальное.

А. Норкин:

– Кирилл нам пишет: «Я против монархии. Можно за что угодно цепляться, но, если народ и власть не хочет жить по-человечески и уважать друг друга, то народу России ничего не поможет – ни царь, ни коммунист, ни Путин».

Ю. Норкина:

– Совершенно верно.

А. Норкин:

– А почему мы не хотим?

Ю. Норкина:

– Ну потому что мы не хотим. С одной стороны, имея свой советский менталитет, мы считаем, что кто-то нам что-то должен сделать, то бишь государство. Как молодняк сейчас говорит – да нам эта Россия ничего не сделала. С другой стороны, сидят чиновники, которые только воруют…

А. Норкин:

– Как говорил товарищ Кеннеди? Не надо говорить о том, что государство должно для тебя сделать. Говори о том, что ты сделал для государства. Александр у нас в прямом эфире. Здравствуйте.

Александр:

– Здравствуйте. Я из Тверской области звоню. Хотел бы сказать, что, во-первых, если даже вдруг что-то там и будет восстанавливаться, то не Романовы, потому что зарубежники, они давить начали уже в конце 80-х, и они проникли сюда, и вообще это очень сложная ситуация. Потому что белогвардейщина вот эта поднялась и так далее. То есть, на их плечах пришли всякие разные, извиняюсь за выражение, американцы, которые рядом с Архангельском первый концлагерь на территории России устроили, вот на острове там, рядом с Архангельском. То есть, и с других сторон все остальные страны, как говорится… То есть, интервенция – это не просто белогвардейцы, русские с русскими воевали, а пришли иностранцы на плечах белогвардейцев.

А. Норкин:

– Александр, я не соглашусь с вами, что… Во-первых, белое движение было слишком разнородным и я не могу говорить однозначно, что белое движение, как вы говорите, белогвардейщина, привели интервентов для того, чтобы восстанавливать царскую власть. Это совершенно не так. Белое движение – это была отдельная история. Те, кто сотрудничал с интервентами, это были другие люди. Не могу принять вашу точку зрения.

А. Гришин:

– А я вот согласен с Александром. Потому что насчет восстановления царской власти или нет, монархии, там были разные люди совершенно, и белое движение в основном апеллировало к будущему Учредительному собранию. Но что все они сотрудничали с зарубежными государствами именно, причем, начиная от Колчака, который у нас, извините, из Штатов приплыл.

Ю. Норкина:

– А большевики не сотрудничали?

А. Гришин:

– С кем сотрудничали?

Ю. Норкина:

– А кого Владимир Ильич-то в пломбированном вагончике привез?

А. Гришин:

– Нет, нет, Деникин с французами…

Ю. Норкина:

– Вот я и говорю, что мы сейчас будем долго и нудно вспоминать… Я считаю, что для России полезны те люди, которые приносят ей пользу. Вот эта белогвардейщина, то, се… не надо, везде есть люди, которые хотели служить Отечеству. Вспомни, Андрюш, Ника Курнакова, царствие ему небесное…

А. Норкин:

– Ник Курнаков – это человек, который работал диктором на иновещании.

Ю. Норкина:

– Он приехал воевать во время Великой Отечественной войны против фашизма, хотя он был потомком дворян.

А. Норкин:

– Да, он был дворянин.

Ю. Норкина:

– Я говорю о том, что не нужно нам сейчас начинать делить – белогвардейщина, красноармейщина… Давайте опираться на людей, которые действительно реально могут принести России пользу. Ну, сколько можно дербанить уже нас по сословиям, по партиям, по чему угодно…

А. Норкин:

– Да нас и так всегда делят…

Ю. Норкина:

– Давайте смотреть в будущее, ребята. «Есть хороший претендент на престол – Милонов. Представьте его с шапкой Мономаха. Готовый царь!», – Александр.

А. Гришин:

– Пересмотрели «Ивана Васильевича», по-моему…

А. Норкин:

– Так, Андрей, слушаем вас.

Андрей:

– Добрый день. Принципы-то общества давным-давно известны, все возвращается на круги своя. Кресты выпрямляются, горы понижаются, долы повышаются. Я думаю, если там есть у вас кто-нибудь умный, чтобы меня понял, я бы был счастлив. Это раз. Царь будет неизбежно, как завтрашний день. И фамилия его уже известна. Только дурак или ленивый не знает, кто будет. Это я вам с полной ответственностью заявляю.

А. Гришин:

– Так вы не знаете или не хотите с нами поделиться этой тайной?

Андрей:

– На 102% я знаю, кто будет.

А. Гришин:

– Ну, так скажите нам…

Андрей:

– Я только половину сказал, вторую половину не могу сказать.

А. Гришин:

– О, интригуете…

А. Норкин:

– Тем не менее, я считаю, что Андрей меня поддерживает. Хоть чуть-чуть, незначительно.

Ю. Норкина:

– «В истории были случаи передачи престола женщине, так что у дочек Путина есть шанс», – написали нам.

А. Гришин:

– Слушайте, мы просто уходим в маразм, по-моему, извините…

А. Норкин:

– А начали мы вот этот разговор, который в спор перешел, – русская православная церковь, когда говорит о том, что не стоит ли нам призадуматься о восстановлении монархии, о ни сами признают, что проблема в отсутствии… Кто? Значит, там какие могут быть варианты? Как это ни смешно, это выборная опять история. Потому что тогда нужно, например, собирать, насколько я понимаю, там что-то наподобие Земского собора и там вот этот вопрос решать.

А. Гришин:

– Бояр только нет.

А. Норкин:

– Ну, что-то другое…

А. Гришин:

– Учредительное собрание?

А. Норкин:

– Да, учредительное собрание. Для того, чтобы восстановить монархию, нужно опереться на вот эту существующую у нас сейчас выборную систему.

А. Гришин:

– А можно раз в шесть лет выбирать царя всенародным голосованием. Только выборы назвать не президентские, а царские, например.

А. Норкин:

– Ну, Жириновский сколько раз говорил, как он предлагал Путина называть? Правитель России.

А. Гришин:

– Вы знаете, вот Русской православной церкви не худо было бы понудить Русскую Православную церковь за рубежом покаяться за сотрудничество с гитлеровцами, для начала, во время Великой Отечественной войны, а потом уже думать про наше общество.

А. Норкин:

– Вот, Юлька, видишь, Александр Павлович тоже говорит, что разбираться с вопросами историческими надо.

Так, я называю итоги голосования. Нужна ли монархия в современной России? Да – 16%, нет – 84%.

Вот еще нам пишут: «Столыпин говорил о 20 годах спокойствия для России… Любая конструкция имеет свой предел прочности», – пишет нам Александр.

Ю. Норкина:

– Почитайте историю как следует, в частности, реформы Столыпина.

А. Норкин:

– «Предлагаю перескочить восстановление монархии и совершить Октябрьскую революцию и, как сказал Шариков, все поделить», – Инна Гладуш. Шариков плохо кончил, Инна. Наталья Гусева: «Монархия – сакральная связь народа с правителем, помазанником божиим, симфония духовной земной власти». Совершенно верно, симфония властей, то есть, созвучие и согласие…

Ю. Норкина:

– Тамара из Новосибирска: «В то время воспитывали наследников править, а сейчас воспитывают, как бы побольше с простого народа деньги выкачивать». Ну, я не согласна с тем, что всех воспитали для того, чтобы править, разные были правители, разные цари, так же, как и сейчас… Я ж говорю – хватит уже надеяться на царя-батюшку, надо уже себя взять в руки и…

А. Норкин:

– Правильно, нужно, друзья, засучить рукава… и решать все проблемы самим…

Ю. Норкина:

– Вот все женские проблемы мы решаем сами. Например, в семье. Женщине природой дано наводить порядок в собственной семье, в собственном доме.

А. Норкин:

– То есть, ты не согласна с Валентиной Ивановной Матвиенко, председателем Совета Федераций, которая сказала сегодня, что маловато у нас женщин во власти.

Ю. Норкина:

– Я вот подумала по поводу ее предложения…

А. Норкин:

– А давай мы сейчас послушаем ее – что предлагает, почему предлагает Валентина Матвиенко.

«В. Матвиенко: «…например, в России не удовлетворены ?? …женщин на уровне принятия решений. У нас мало женщин в парламенте. Расширение участия женщин в процессах принятия политических, экономических решений должно способствовать укреплению общей безопасности. Мир, социальное благополучие, гармония – это то, за что выступают все женщины на планете. Ведь мы улыбаемся чаще, чем мужчины».

Ю. Норкина:

– Ну, это потому, что мужчины гораздо более ранимые, чем женщины. Нам приходится улыбаться, чтобы вы тоже улыбнулись.

А. Норкин:

– Что за сексизм здесь?

Ю. Норкина:

– Никакого сексизма, на мой взгляд, нет. Мне кажется, что у нас все-таки по-прежнему мускулинное государство и, конечно, мы пока женщине отводим определенное место. Но у меня мнение совершенно иное. Мне кажется, что совершенно неважно, кто находится в коридорах власти – женщина или мужчина. Женщина может быть такой же коррупционеркой, как и мужчина. Мне важнее, чтобы человек, который приходит во властные структуры, абсолютно понимал свою ответственность за тот пост и за ту страну, в которой живет.

А. Норкин:

– Вот смотри, Валентина Матвиенко говорит, что ее не устраивает количество женщин на уровне принятия решений. Вот ты знаешь о том, что за последние годы в европейских странах не просто много стало женщин-государственных деятелей и чиновников, но, например, министров обороны? Почему? Потому что как бы считают, что женщина, она менее агрессивна по сравнению с мужчиной и она тысячу раз подумает перед принятием решений и найдет всегда вариант, как не вступать в драку. А мужик сразу полезет в драку. Вот о чем говорит, на мой взгляд, Валентина Матвиенко.

Ю. Норкина:

– Ну, если женщина действительно настоящая женщина, которая знает, что такое бессонные ночи с детьми, которая знает, что такое поддержка для мужа, который потерял работу… А если это женщина, которая вышла из мажорной семейки, где женщину всячески баловали и которая абсолютно не знает, что происходит в глубинке, что такое вообще бить женщиной, а понимает только, что она должна сделать себе карьеру, зарабатывать бабло, ходить на крутой шопинг и ездить в Италию там отовариваться или в Америке отдыхать, – это не женщина. Такая женщина во власти – это катастрофа. А потом, я напомню тебе, что на западе стало еще очень принято во властных структурах не только женщин, но и людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией…

А. Норкин:

– А при чем здесь это?

Ю. Норкина:

– Я не знаю, при чем здесь это, но это тоже стало традицией, там их тоже стало очень много. В том числе, и министры обороны.

А. Норкин:

– Ну, министров обороны не знаю, а министр иностранных дел в Германии был совсем недавно.

Ю. Норкина:

– Мне кажется, что гендерная история здесь абсолютно не должна стоять во главе угла.

А. Норкин:

– То есть, ты хочешь сказать, что сначала мы будем женщин продвигать во власть, а потом будем обязательно будем обязательно квоту на представителей сексуальных меньшинств?

Ю. Норкина:

– Ну, у нас их тоже хватает на самом деле. Я еще раз говорю – квота должна быть на профессионала. На того человека, который отвечает за свои поступки…

А. Норкин:

– Для того, чтобы отвечать за свои поступки, надо сначала что-то сделать.

Ю. Норкина:

– Вот тем более. То есть, это должны быть не 25-летние ребятки в коротких штанишках, которые приходят и занимают посты…

А. Норкин:

– Ну, квота на профессионалов – это вообще нонсенс, это… Как может быть квота на профессионала?

Ю. Норкина:

– Вот если ты профессионал, значит, у тебя приоритет.

А. Норкин:

– Я не знаю, профессионал ты или нет, пока ты не начнешь этой работой заниматься.

Ю. Норкина:

– Ну как же, снизу можно подняться. Абсолютно спокойно.

А. Норкин:

– Как там Фигаро говорил?… Так, «По жизни встречаются только 5% истинно талантливых руководителей женщин, остальные – дуры», – Наталья. Ну, не знаю, я не берусь комментировать вашу статистику. Андрей у нас в прямом эфире, Москва.

Андрей:

– Добрый день. Мне кажется, что ни женщина, ни мужчина не определяют сами по себе политику или экономику, все идет общим направлением, как сейчас говорят, тренд. Вот смотрите, женщина не любит драться. Мадлен Олбрайт – две войны. Маргарет Тэтчер – Фолклендская война. Кондолиза Райс – война в Ираке и… Все нормально, воюют. То же самое и у нас. А у нас экономику рушат и женщины, и мужчины, все вместе. Так что нет, это вот, знаете, Советский Союз – по разнарядке в Верховный Совет должно быть избрано 10 ткачих, 5 поварих там и три сватьи бабы Боборихи. Вот и избирали. А смысл какой? Да никакого нету.

А. Норкин:

– Спасибо вам, Андрей.

Ю. Норкина:

– «В Европе женщины уже мало чем отличаются от мужчин». Совершенно согласна.

А. Норкин:

– Наоборот, мужчины ничем не отличаются от женщин.

Ю. Норкина:

– Я тебе еще раз говорю – вспомни Маргарет Тэтчер. Что про нее говорили? Что единственный мужчина в правительстве – и тот в юбке.

А. Норкин:

– Ну и что?

Ю. Норкина:

– Ничего. Я еще раз говорю, что по половому признаку, мне кажется, это совершенно неправильно.

Антон:

– Здравствуйте. Вот по поводу женщин в политике, женщин в экономике и женщин на руководящих постах. Значит, принципиально против. Потому что, ну, из того, что я вижу… в основной своей массе женщина на производстве занимается интригами, так уж получается, как правило.

Ю. Норкина:

– Ну, мужики тоже себе позволяют интриговать ого-го как… и сплетничать, кстати…

Антон:

– По поводу меньшей агрессивности – это тоже неверный посыл. У нас есть женщины на производстве, которые не менее агрессивны, чем мужчины, если не более. И еще момент – когда женщина идет во власть и в управление, это, как правило, женщина сильная. И парадокс заключается в том, что, как правило, у этой женщины муж и сын либо алкоголики, либо подкаблучники. Спасибо.

А. Норкин:

– Спасибо. Это надо обдумать.

Ю. Норкина:

– Вот так вот. Все войны из-за баб…

А. Норкин:

– Совершенно верно. Вообще все зло от вас… Ну, тогда, если развивать логику, вообще не надо женщин пускать ни во власть, ни в руководство, в том числе, производством, потому что… вы мне тут сидите и массу негативных примеров приводите.

Ю. Норкина:

– Я еще раз говорю – не зависит это от того, женщина там или мужчина. Да, у женщин бывает ПМС, у мужиков бывает депрессняк. Мы, конечно, разные, но вот написали мне: «Ерунда какая, женщины достойно работают, руководят…». Конечно. Но все зависит от человека. Вспомните «Москва слезам не верит». Катюша была на руководящей должности.

А. Норкин:

– Что, она плохо работала?

Ю. Норкина:

– Нет, она хорошо работала, но она была женщиной, которая понимала… она вот как раз снизу, от станка, она была женщиной… вот не мажорной…

А. Норкин:

– То есть, ты опять приводишь к тому, что профессионал.

Ю. Норкина:

– Конечно. Ведь это тоже талант – уметь руководить людьми.

А. Норкин:

– Да мне кажется, что Матвиенко не об этом говорит. Я не знаю насчет того, что мало женщин в парламенте… я не вижу ничего негативного в том, что женщин будут больше привлекать к работе над…

Ю. Норкина:

– Нет, просто не нужно делать это специально.

А. Норкин:

– Она не делает это специально, она говорит, что ей не хватает, количество не устраивает ее женщин именно вот в парламенте.

Ю. Норкина:

– Ну, правильно, потому те мужики, которые сидят, это тихий ужас. Там не хватает просто нормальных людей, которые отвечают за свои обязанности, за то, что они делают…

А. Норкин:

– «Валентину Ивановну окружают не очень умные мужчины». Ну, всякое может быть. Нам трудно сейчас найти одну-единственную причину, их, наверное, много. И на самом деле, мне кажется, что мы с Юлей не так уж сильно расходимся во мнении, просто вот она заняла сразу такую вот какую-то крайне отрицательную позицию, что не надо…

Ю. Норкина:

– Да я не говорю, что не надо. Просто это не проблема, которая стоит перед нами. У нас проблема отсутствия профессионалов. А в юбке он или в брюках – это ерунда.

А. Норкин:

– «Активные женщины в политике опаснее, чем Жириновский», – пишет нам Александр.

Ю. Норкина:

– Андрей, я не говорю, что этот вопрос неважный, я говорю, что мы его обсуждаем, потому что председатель Совета Федераций Валентина Матвиенко считает, что в России недостаточно женщин, которые занимают пост на уровне принятия решения. Я считаю, что проблема совершенно в другом. Я считаю, что в парламенте должны быть, в том числе, люди – профессионалы своего дела.

А. Норкин:

– Объясни мне – кто это? Вот человек законодатель – это человек, профессионал своего дела, человек, который всю жизнь занимается законотворчеством, что ли? Ну, так не бывает.

Ю. Норкина:

– Это человек, который понимает, как именно нужно исправить ту или иную ситуацию, которая возникает в нашем государстве.

А. Норкин:

– Хорошо, в парламенте существуют комитеты. Например, комитет по делам женщин, детей и семьи. Туда кто должен входить? Одни женщины или одни мужчины?

Ю. Норкина:

– Я думаю, что туда должны входить те люди, которые знают, что происходит на местах, что происходит в стране. С детьми, с пособиями…

А. Норкин:

– Хорошо, там должны быть одни мужчины или одни женщины?

Ю. Норкина:

– Я думаю, что там должна быть и те, и другие.

А. Норкин:

– Может быть, женщин там должно быть побольше? Потому что женщина, которая занимается домом и семьей, пока ее муж добывает еду где-то…

Ю. Норкина:

– Должна тебе заметить, что есть папы-одиночки, ты знаешь об этом?

А. Норкин:

– Знаю, конечно. Давай Богдана послушаем. Здравствуйте.

Богдан:

– Здравствуйте. Новосибирск. Я считаю, что женщин много сейчас в данный момент. В судах, вы посмотрите, мировые судьи, районные судьи.

Ю. Норкина:

– Это плохо или хорошо?

Богдан:

– Это плохо, я считаю. Потому что много молодых женщин, которая может относиться там… допустим, у нее какие-то там проблемы в семье или еще что-то… Ну, с 25 лет, представьте, судьями назначают. Кто их назначает, непонятно. Много нюансов вообще с этими судьями. Должен быть какой-то определенный возраст. Я вот помню, допустим, в советские времена, да, там после 50 были судьи. Так они судили-то хоть как-то. А сейчас вообще непонятно, что ей в голову пришло – раз, осудила – и потом этот приговор никак не отменишь.

А. Норкин:

– То есть, вы не то чтобы не поддерживаете предложение Валентины Матвиенко, а считаете, что и так много женщин?

Богдан:

– Это противозаконно. Смотрите, в соцзащитах одни женщины сидят. Кругом женщины.

А. Норкин:

– Я как-то слабо представляю, что здоровый, работоспособный мужчина пойдет в соцзащиту сидеть, если он не пенсионер. Спасибо, Богдан.

Ю. Норкина:

– Сергей написал: «Все беды от баб. Даже у баб все беды от баб».

А. Норкин:

– Понимаете, по-моему, мы как-то неправильно трактуем Валентину Ивановну. Федор, может быть, нам сейчас объяснит. Федор, здравствуйте.

Федор:

– Здравствуйте. Я хочу сказать, что я не согласен… Если мужчина говорит, что женщина как бы не должна быть во власти, он просто слабак. В самом настоящем виде этого слова. Потому что он боится именно того, что, вот, наступит мариархат… вот такие суждения. Есть среди женщин такие мудрые люди, что, знаете, можно составить в ряд тысячу мужчин и они никак не превзойдут ее. Поэтому не надо делить по половому признаку, а надо делить именно по деловым качествам и по уму.

А. Норкин:

– Это то, о чем Юля говорит.

Федор:

– Да, да. А если женщинам не доверяешь, то ты просто слабак.

А. Норкин:

– Тут я не буду спорить. Спасибо вам большое. «Скорее всего, Матвиенко говорит о повышенном чувстве ответственности у женщин». Кстати, хорошая версия…

Ю. Норкина:

– Наверное, она говорит о том, что нашей женщине достаточно тяжело пробиться на руководящий пост. Вот это – да. Это правда. Я еще раз говорю – у нас мускулинное государство и вы, мужчины, нам не даете…

А. Норкин:

– Да, вот я, например, тебе не даю высказаться… Хорошо, а тогда мы должны помогать женщинам?

Ю. Норкина:

– Я думаю, женщинам, которые себя зарекомендовали прекрасно, как руководители, как организаторы, конечно, мы должны им помогать. Потому что придет какой-нибудь засранец в штанах и скажет – баба дурра. Ну, конечно, мы должны женщинам помогать. И вообще, мне кажется, по гендерной принадлежности хватит уже оценивать людей…

А. Норкин:

– Вот ты сама себе противоречишь.

Ю. Норкина:

– Нет, я говорю тебе о том, что неважно, женщина или мужчина. Если ты видишь, что это эффективный организатор и профессионал, надо его брать, не обращая внимания на красивые ноги, на большую грудь… Ты входишь и все – у мужчин же шторка падает – а, как же с ней говорить о политике, если она красивая женщина…

А. Норкин:

– Опять же, ты сама себе противоречишь. Если женщина-профессионал, она имеет все данные для того, чтобы хорошо работать в этой должности, но ее какой-то засранец в штанах, как ты выразилась, ее просто на эту должность не пускает, значит, такой женщине надо помочь.

Ю. Норкина:

– Безусловно. Я еще раз говорю, надо помогать людям, которые проявили себя эффективными руководителями, радеющими за страну.

Николай, Волгоград:

– Все это чушь. У нас много женщин работают в министерстве здравоохранения. Что мы видим в итоге? Да ничего мы не видим. Здравоохранение развалено. Если страна нищая, то, куда ни кинь – везде клин. И в судебной практике много женщин работают, а случаи если рассказать, вы охнете! Поэтому толку ничего не будет. Если система вся не работает, страна неуправляемая, то это хоть кого сажай, никто не будет справляться.

Ю. Норкина:

– Хорошо, а что делать, чтобы страна была управляемая, чтобы все было по закону, по уму?

Николай:

– Исправлять всю систему, Конституцию. Чтобы каждое деяние было наказуемо. Я вам скажу про здравоохранение. Женщина из деревни приезжает в район, ее не принимают – ждите, когда к вам приедет терапевт. Врач-терапевт приезжает, опрашивает ее, направление дает на анализы… а этот вот анализ платный, у нас такой не принимают… Она едет, сдает анализы, приезжает врач через неделю, она заходит с платным анализом ответом, а те она должна были привезти, она посмотрела ее – ой, у вас все хорошо… Следующий… Она говорит – так вы мои анализы, которые я в районной больнице сдавала, вы их привезли? Вы знаете, я их не нашла. Так она их не искала, у нее даже карточки, фамилию даже не спрашивает. Все. На следующий день женщина поехала опять за анализами…

А. Норкин:

– Спасибо, Николай, я вас понял. Те примеры, которые вы приводите, это безобразие такое может и мужчина допустить…

Ю. Норкина:

– Я еще раз говорю. Давайте писать жалобы, не уставая. А что делать?

А. Норкин:

– Наталья Гусева пишет, что среди женщин меньше предателей родины. Как тебе такой аргумент?

Ю. Норкина:

– Не знаю, наверное… я не была предателем родины… не думала об этом…

А. Норкин:

– И слава богу. Вы знаете, это, наверное, единственная ситуация, когда я рад, что Юлия Норкина не может дать ответ, потому что она действительно не была предателем родины.

А сейчас у нас такая тема. В минувшие выходные, в Лос-Анджелесе, в знаменитом зале, где периодически вручают премию «Оскар», прошла свадебная церемония. Брачующимися были дети российских предпринимателей… ну и все это мероприятие утекло в Сеть.

Ю. Норкина:

– Да, красивая была, пышная свадьба, красивые дети, естественно, брачующиеся… и все бы замечательно, ну, празднуют и празднуют…

А. Норкин:

– Да, звезды выступают, звезды ведут и все такое… Сначала СМИ озадачились по поводу суммы потраченной, а потом стали во всем остальном копать и вот что выяснилось. Значит, кто родители этих молодых? Лолита Османова, ее папа Эльдар Османов и Гаспар Авдолян и его папа – Альберт Авдолян. Он бизнесмен, он является основателем и владельцем компании «Скартел», компании «Йота». Самое интересное то, что касается Эльдара Османова. Если коротко смотреть, он совладелец компании «Межрегионсоюзэнерго». И вот тут мы с вами открываем нашу российскую прессу, скажем, с мая месяца, и узнаем о том, что группа «Межрегионсоюзэнерго», оказывается, находится в состоянии банкротства. Более того, она не выплачивает кредиты, в отношении второго совладельца, а по некоторым данным и в отношении господина Османова тоже, идет уголовное расследование. Господин Шульгин, оказывается, скрывается вообще за пределами Российской Федерации. Кредиты «Межрегионсоюзэнерго» и компаний, которые в него входят, он не возвращает и возвращать не собирается. Вот на этом фоне в Лос-Анджелесе происходит замечательное мероприятие, которое участники этого мероприятия считают своим долгом во всех подробностях выложить в Сеть, показать, сколько замечательных гостей и так далее. Вы нас поймите, пожалуйста, правильно, уважаемые слушатели, я понимаю радость родителей по поводу того, что дети выросли и вступают в брак. В принципе, меня не должно волновать, где они проводят церемонию – в Грибоедовском ЗАГСе, который считается в Москве самый главный, или едут в Лос-Анджелес и арендуют там зал, где вручают премию «Оскар». Мне не очень понятно, почему выясняется, что эти люди в то же самое время, мягко говоря, к ним есть претензии со стороны российского законодательства… Я так понимаю, что кредиты-то они у кого получали? У государства? Да даже если не у государства, то у других банков… И вот тут у меня начинается когнитивный диссонанс… Вот Сергей нам написал: «Я все понимаю, но почему свадьбу такого размаха отмечать у нас? Хотя бы деньги в стране оставались». Совершенно с вами согласен, Сергей. Представляете, сколько народу могло бы на такой свадьбе работать? Официанты, техники, звук, свет… Зачем надо было в Америку-то ехать?

Ю. Норкина:

– Ну, как, потому что Америка впереди планеты всей. Собчак, которая была там соведущей этого замечательного действа, объяснит, что Америка – это все… Ты что, не помнишь, когда ты на «Дожде» был, как она тебе объясняла, что только в Америке все правильно – и суды, и законы, и народ правильный живет…

А. Норкин:

– Ты имеешь в виду этот патриотический марафон? Нет, Ксения Анатольевна просто сказала, что я не про то говорю и они не это хотели обсуждать.

Ю. Норкина:

– Это другая история, а я тебе просто говорю, что Ксения Анатольевна очень любит Америку, так же, как и ребята Османова и Авдоляна.

А. Норкин:

– Хорошо, пусть они любят Америку, пусть они любят Бразилию, Аргентину, Армению, в конце концов, пусть любят… может, можно было в Армении свадьбу такую сыграть? Я не понимаю элементарной вещи. Если папы или один хотя бы папа невесты в курсе того, что компания, которой он владеет, находится в состоянии банкротства, против его партнера уже возбуждено дело… зачем тогда все это выкладывать в интернет?

Ю. Норкина:

– Это как раз очень просто объясняется. Люди счастливы. Они закатили самую крутейшую свадьбу, которую только могла себе позволить Америка. Везде пишут, что такого они никогда не видели…

А. Норкин:

– Но мозги-то есть у них?

Ю. Норкина:

– А при чем тут мозги?

А. Норкин:

– Да потому что сразу будут вопросы – слушайте, ребята, вы чего делаете?

Ю. Норкина:

– Да нет, мне кажется, наоборот, что люди настолько чувствуют себя безнаказанными, что прекрасно понимают, что вопросов к ним никаких не будут. Вопрос у меня – почему к таким людям нет у нашей страны вопросов?

А. Норкин:

– Да есть. Вот идет расследование. Вот господин Шульгин, который деловой партнер господина Османова, имеет гражданство Сен-Китс и Невиса, ну и где-то там на островах нашел хорошее место.

Ю. Норкина:

– Замечательно. Но при этом господин Османов никоим образом в этом расследовании не участвует. Его никоим образом не трогают.

А. Норкин:

– По данным Верховного Суда уголовное дело возбуждено и против господина Османова тоже.

Ю. Норкина:

– Прекрасно. И при этом Османов в субботу закатывает грандиозную свадьбу в Лос-Анджелесе?

А. Норкин:

– Ну и что?

Ю. Норкина:

– Ничего. Просто человек чувствует себя совершенно безнаказанно.

А. Норкин:

– Хорошо, а что делать-то?

Ю. Норкина:

– Я не знаю… Но вообще это скотство, мне кажется…

А. Норкин:

– Вот Алик нам написал: «Это новая Россия. Добро пожаловать в реальный мир!». Ну, мне не очень хочется, чтобы это была новая Россия. Я понимаю, действительно, мне особо возразить вам нечего… «Вы что, с Луны свалились? Чему вы удивляетесь?».

Ю. Норкина:

– Нет, мы с Луны не свалились, мы как раз говорим о том, как нам изменить ситуацию, чего надо делать? Кто здесь должен быть? Или другой правитель? Или другая прокуратура? Или это от нас зависит? Что делать?

А. Норкин:

– Вот тут уже, мне кажется, есть о чем говорить. Потому что вот так называемые светские новости, вот когда считается правильным хвастаться своим материальным достатком, – это пробел в воспитании. Но такие новости очень востребованы. На них действительно люди в интернете смотрят, обсуждают…

Ю. Норкина:

– Кто обсуждает? Рублевка?

А. Норкин:

– Почему Рублевка? Вот когда ты открываешь новости в Яндексе, у меня вот в телефоне выскакивает такая линеечка – самое интересное в интернете. И там все новости вот такие. Это не потому, что я на них кликаю, это потому, что мне так поисковик формирует. Кого-то это интересует. Оказывается, огромное количество людей это интересует. В том числе, платья вот эти…

«Это не пробел в воспитании, это 30-летняя пропаганда такого образа жизни», – Алик пишет. Наталья Гусева пишет: «Дешевые понты вызывают смех у нормальных людей и зависть у сдвинутых. Информация для желтой прессы». Наталья, видите ли, это не информация для желтой прессы. Компания «Межрегионсоюзэнерго» – это холдинг, это региональные энергетические компании «Тагилэнергосбыт», «Челябэнергосбыт», «Вологдаэнергосбыт»…

Ю. Норкина:

– А теперь мы вспомним, что у нас тарифы на ЖКХ и на электричество повышаются. Для чего? Для того, чтобы вот господин Османов справлял свадьбу? Ну, понятно, что он нас считает за баранов… И мы ему оплачиваем эти свадьбы…

А. Норкин:

– Вы помните эту историю, когда Путин платежки показывал там из Мурманска, где на 900% там подскочило… сейчас не помню, какие-то цифры такие… Он говорил – вы чего, с ума сошли, что ли? «Эта свадьба не что иное, как плевок в лицо всему российскому обществу. Знак того, как могут быть безнаказанными имеющие огромные деньги», – Александр из Перми пишет. А у нас Александр на линии.

Александр:

– Здравствуйте. Называли журналистику, по-моему, четвертой властью… Но вот ничего практически от четвертой власти у вас не осталось. При советской власти уже давно бы этого Османова взяли бы за мягкое место, сунули туда, где небо в клеточку и т.д. А теперь, понимаете, клал он на наше государство, на наше правительство, суды всякие, большой с прибором. Поехал он в Америку, а что тут – кто-то получил зарплату или нет – да плевать ему глубочайше… А вот дать бы ему лет 20… да кайло в руки…

Ю. Норкина:

– Саш, но мы с вами не можем этого сделать…

А. Норкин:

– Спасибо. Александр сейчас на самом деле выражает точку зрения очень многих. Потому что действительно, ну, устраивайте свадьбы там где угодно, как угодно… но, если вы, не дай бог, государственный чиновник, но, по крайней мере, предприниматель, который имеет проблемы с законом…

Ю. Норкина:

– Ты сейчас к их совести, что ли, взываешь?

А. Норкин:

– А что мне остается делать?

Ю. Норкина:

– Я взываю к нашему президенту и к правительству – ребята, так не должно быть!

А. Норкин:

– Что, теперь Путин еще должен свадьбы отслеживать?

Ю. Норкина:

– «Спасибо, подняли тему. Прочитала вчера, чем заработали деньги на свадьбу, стало обидно за русских. Сколько можно нам эту историю терпеть?» Почему прокуратура не занимается, почему не занимаются ребята, которые должны этим заниматься?

А. Норкин:

– А чем они должны заниматься, свадьбой? Нет. Прокуратура не должна свадьбой заниматься. Банкротством занимается… А тут вот такая история… Может быть, медленно занимаются?

Ю. Норкина:

– Я об этом и говорю…

А. Норкин:

– Пока они занимаются, уже дети выросли и свадьбу в Лос-Анджелесе сыграли…

Ю. Норкина:

– «Человек в поте лица работал, а вы теперь ему отказываете в праве тратить свое честно заработанное, согласно нашим законам? Все законно – не вор, так закон позволяет. Вопросы к законотворцам и к тем, кто утверждает их». Совершенно правильно.

А. Норкин:

– А у нас Андрей из Ростова-на-Дону, здравствуйте.

Андрей:

– Добрый вечер. У меня такая позиция. Пока наше руководство страны зависит от бизнеса, такое будет продолжаться. Как только сменится руководитель, который возьмет жестко это все в руки, который начнет наказывать, как это было в советские времена… В советские времена тоже были и миллионеры, и миллиардеры, но они все спали на марасах с деньгами, они не показывали это на людях, зачем сейчас злят людей?

Ю. Норкина:

– Ну, не такие матрасы были, надо сказать…

А. Норкин:

– А вы считаете, что руководство страны зависит сейчас от бизнеса?

Андрей:

– Целиком и полностью. Если бы не было зависимости, уже давно бы порядок был наведен.

Ю. Норкина:

– «Детище и воспитанники Чубайса. Энергетику – на место!». Совершенно справедливо сказано. Нельзя в частные руки отдавать такие истории. Начинается беспредел.

А. Норкин:

– Я не буду спорить на эту тему. Хорошо, вот если у нас такая зависимость от этого бизнеса, возможно ли сейчас по мановению руки, одним росчерком пера это все устранить? Перевести энергетические компании опять национализировать, еще что-то сделать? Мне кажется, что сейчас это невозможно. Мне кажется, что в последние несколько лет какие-то попытки навести порядок все-таки предпринимаются. Не знаю, может быть, недостаточно активно, но вот так, чтобы – раз, и все исправить – это же нереально…

Ю. Норкина:

– Мы и так слышим о том, что гайки закручиваются…

А. Норкин:

– А кто кричит об этом? Об этом кричат люди, которые как раз отстаивают вот подобное государственное устройство, подобное устройство экономики, наши друзья либеральные кричат, от которых мы с тобой, не знаю, вовремя смотались или нет…

Так, Евгений у нас на линии, Москва. Здравствуйте.

Евгений:

– Здравствуйте. Вы очень хороший вопрос подняли. Вообще таким, как Османовым, на нашу Россию и на нас, обывателей, наплевать. Вот он уехал, свадьбу там празднует… а почему именно там? Потому что, скорее всего, активы все там, и никогда его оттуда не выдадут…

А. Норкин:

– Да нет, я так понимаю, что господин Османов как-то так не особо… вот партнер его, да, он где-то там в бегах на Карибах, а этот здесь…

Евгений:

– Ну да. Но самое интересное другое. Вот что бы ни случилось, плевать они на всех хотели…

Ю. Норкина:

– Да, правильно совершенно вы говорите, потому что я читаю, что Авдолян, 46-летний, с супругой Еленой проживает в поместье в Беверли-хиллз, которое обошлось ему в 13 миллионов долларов. Он основатель и владелец компании «Скартел», держатель акций «Йота», родом из Краснодара.

А. Норкин:

– Ну и что? Против него нет никаких претензий…

Ю. Норкина:

– Да бога ради. Мы говорим о том, о чем говорил Глазьев. Эти ребята, которые делают здесь деньги, а живут там, с 90-х годов. Мы слишком открытая страна для всевозможного бизнеса и вывода денег в оффшор.

А. Норкин:

– Ты предлагаешь занавес опустить железный?

Ю. Норкина:

– Нет, зачем до абсурда доходить? Я предлагаю национализировать недра.

А. Норкин:

– Почему до абсурда? Делаешь деньги здесь – живи здесь. Получается, так?

Ю. Норкина:

– Да при чем здесь железный занавес? Нужны законы, которые регулируют эту историю.

А. Норкин:

– То есть, человеку нельзя делать деньги здесь, а жизнь не здесь?

Ю. Норкина:

– Значит, ты зарабатываешь деньги здесь и, будь добр, вкладывать эти деньги в эту страну.

А. Норкин:

– Я понимаю. Но у нас с 1985 года, ну, там с 1991-го, уже сколько нам говорили о том, что мы жили неправильно? Что это было нарушением наших свобод… а теперь ты хочешь по прошествии 30 лет…

Ю. Норкина:

– А умные ребята, которые это говорили, быстренько забрали по рукам нефть, газ и…

А. Норкин:

– Правильно, они были умные. Ты что со своим ваучером сделала?

Ю. Норкина:

– Я его в глаза не видела.

А. Норкин:

– Ну, это странно. Я даже его получил, но я его потом куда-то… потому что я его никуда не использовал, и потом надо было его сдавать, в ЖЭК куда-то я его ходил и отдавал.

Ю. Норкина:

– Да, это феерическая афера Чубайса, который тоже считает, что народ – это быдло и тупые идиоты.

Татьяна:

– Здравствуйте. У меня вот какое мнение. Как может быть энергетическая компания в долгу-то? Как они оказались банкротами? И второе – вы говорите, что а где президент, а что президент? Он-то чего не реагирует? Это можно же все обратно вернуть… Почему все раздали-то? А разве можно сейчас все вернуть?

Ю. Норкина:

– Нужно Конституцию менять…

А. Норкин:

– Спасибо, Татьяна. Юль, не вали все в кашу, Конституция – это другая история немножечко… это можно без изменения Конституции сесть и обдумать этот вопрос. Вот можно обдумывать его, в первую очередь, а уже потом возвращаться к тому, сколько у нас женщин во власти и нужна ли нам монархия? Но вот иногда я считаю, что нам монархия действительно полезнее в данном случае.

Ю. Норкина:

– Смотря какой монарх придет.

А. Норкин:

– Это понятно. А когда полная вседозволенность – вот такая фигня получается.

Чего там тебе про Америку написали?

Ю. Норкина:

– Правильно очень написали. «В Америке давным-давно, при первых президентах, обязали криминальные деньги работать на страну или небо в клетку».

А. Норкин:

– Да, это такая история, которая… бароны-разбойники были так называемые, да, в момент первоначального накопления капитала, так совпало, что это совпало с развитием железнодорожного транспорта американского… да, была такая история в самом конце 19 века в Америке, когда потом все было волевым таким решением со стороны власти прекращено. Вы понимаете, у нас такая история тоже была. Помните семибанкирщину? После 96-го года, потом уже, через некоторое время наши предприниматели, скажем так, очень-очень богатые, они согласились, что больше мы хулиганить не будем… Кто не согласен – смотались и уехали, да. Видимо, сейчас, может быть, надо по новой опять объяснить?

Ю. Норкина:

– Давно не сажали, ты имеешь в виду?

А. Норкин:

– Я не знаю, но, по крайней мере, действительно, то, что вот нам сейчас пишут и говорят люди… Я вот, честно говоря, устал отбиваться на своих программах на НТВ, когда вот там наши украинские гости нам начинают тыкать в лицо, что вот Путин поехал в Ижевск там бараки разгребать. Ну, слушайте, ребята, но денег-то, смотрите, сколько уходит из страны!

Ю. Норкина:

– Да, и ижевские чиновники, видимо, как-то эти деньги разгребают себе в карманы…

А. Норкин:

– Хорошо, а теперь давайте немножечко о приятном поговорим. Андрей Гречанник у нас в эфире, автообозреватель «Комсомольской правды».

Ю. Норкина:

– 50% россиян выражают доверие и дают положительные оценки работе ГИБДД.

А. Норкин:

– 52%. Более того, 57% российских граждан считают, что ведомство в целом справляется с поставленными задачами, ну и наконец считают, что уровень коррумпированности автоинспекторов тоже снизился. В общем, данные вот эти все растут, которые вот свидетельствуют о росте доверия населения ГИБДД… Андрей, чем это можно объяснить?

А. Гречанник:

– Я бы это объяснил, как минимум, тремя условиями. Во-первых, у нас гаишников стало физически меньше на дорогах. Они попадают к нам реже.

А. Норкин:

– Да? Честно говоря, я не заметил.

Ю. Норкина:

– С глаз долой. Из сердца – вон!

А. Гречанник:

– Да, это одна из причин. В Москве встретить инспектора очень сложно. У нас же все сейчас контролируется дорожными камерами и большая часть постановлений приходит как раз в виде "писем счастья" от дорожных камер, работающих в автоматическом режиме. Больше 60% всех штрафных квитанций в стране приходит от автоматических дорожных камер. То есть, у нас стало меньше живого общения с конкретными инспекторами. Видимо, по этой причине вот эта напряженность сошла на нет для кого-то, для тех, кто ездит, например, в центре Москвы и инспектора живого уже, может быть, несколько месяцев не встречал. Во-вторых, нельзя полностью отрицать вот эту работу по борьбе с коррупцией, ну, оно действительно так. Я не знаю, перестали они полностью брать или нет… вернее, от знакомых я слышу совершенно различные истории, но совершенно точно, что препятствий на пути инспекторов взять какие-то деньги без протокола, стало больше. Это и всякие видеорегистраторы, и камеры, которые они сейчас носят на груди, и камеры, которые в обязательном порядке сейчас устанавливаются в патрульных автомобилях. Безусловно, все это можно отключить, обойти, но стало больше всего этого. И третий фактор, который я бы привел как важный, – это наша привычка пользоваться гаджетами, социальными сетями… То есть, сейчас вот эта повальная увлеченность блогерством, серьезным или несерьезным… то есть, человек готов рассказать, зафиксировать, снять, выложить в интернет. И люди реально боятся этого… как кто-то вот проезжает мимо и в это время может снять видео, как кто-то берет деньги и кладет их в карман, или там что-то на ухо шепчет водителю. Мне кажется, это тоже такой момент, которого стали опасаться. «Славу» себе заработать в соцсетях гаишник-мздоимец может буквально за день-два.

А. Норкин:

– Все, о чем вы сейчас говорили, это в той или иной степени борьба с коррупцией среди сотрудников этой службы. Но у меня тогда такой вопрос. Один из результатов этого исследования социологического говорит о том, что вообще сейчас выросло количество наших граждан, которые считают, что это ведомство справляется с поставленными перед ним задачами. Если мы с вами понимаем, что целью ГИБДД вовсе не является взимание взяток с населения, у него другие задачи, тогда тут я хочу, чтобы вы сказали – а какие задачи у ГИБДД и почему наше население теперь вдруг стало как бы более благожелательно относиться к тому, как сотрудники ГИБДД эти задачи исполняют. Тут же дело не во взятках, правда?

А. Гречанник:

– Да, дело не во взятках, а дело в том, что раньше на ГИБДД висело громадное количество всяких обязанностей, начиная с техосмотра. Ведь техосмотр – это было проклятье, многие его покупали. Я никогда не проходил честно техосмотр, совершенно точно, он покупался. И тогда сто процентов водителей, поскольку сто процентов автовладельцев проходили техосмотр, знали, что можно купить техосмотр. А если его не покупать, то ты проходишь через какие-то проблемы. Сейчас техосмотр от гаишников убрали. Сейчас количество регистрационных действий сократилось вдвое. Сейчас же машина не снимается с учета при продаже, а только ставится на учет. Появились электронные очереди. То есть, стало меньше ситуаций, когда нужен какой-то знакомый гаишник… который найдет вход и выход.

А. Норкин:

– Тогда вот что получается. Рост доверия и вообще рост положительных оценок, которые российские граждане теперь дают ГИБДД, по вашим словам, получается, объясняется тем, что ГИБДД реально стало меньше в нашей жизни. Физически меньше инспекторов, они меньше стали влиять на нашу жизнь. И мы этому радуемся. Получается, так?

А. Гречанник:

– Мне кажется, что это именно так. Потому что, если сейчас вновь вернуть гаишников и поставить их на все эти тайные тропы, по которым люди выезжают из каких-то небольших «отдыхаловок», если сейчас опять ввести обязательный техосмотр, который будет контролироваться гаишниками, я уверен, что все вернется на круги своя…

А. Норкин:

– Андрей, но ведь смотри…

Ю. Норкина:

– Что тебе смущает-то?

А. Норкин:

– Меня смущает? Я радуюсь, что у нас люди стали больше ценить гаишников.

Ю. Норкина:

– Да потому, что разгрузили гаишников просто, они занимаются тем, чем они и должны заниматься.

А. Норкин:

– Вот Андрей сказал, что, если поставить их на тайные тропы, с которых люди возвращаются с «отдыхалловок»… значит, это говорит о том, что люди на «отдыхаловках» нарушили закон, правда?

А. Гречанник:

– Естественно.

А. Норкин:

– Значит, надо их наказать, этих людей, получается, так?

А. Гречанник:

– С точки зрения закона – безусловно. Но мы же как устроены? Мы же не будем говорить, что да, я виноват. Вот я недавно нарушил правила дорожного движения, меня остановил гаишник, оштрафовал и я уже штраф даже оплатил, и я вот чувствую, как во мне вот борется желание начинать сейчас выкручиваться, отмазываться, а потом я стал ловить в его словах нотки какой-то возможности избежать штрафа… А потом я думаю – а ради чего мне увиливать-то? Ну, заплачу эти 500 рублей, я сам нарушил, я видел своими глазами, куда я лез…

А. Норкин:

– Получается, что на нас доля ответственности тоже есть? Потому что ведь просто так никакой гаишник машину не остановит, чтобы деньги отобрать. Он обязательно найдет какой-то повод. И этот повод – нарушение нами закона. А мы все время на них жалуемся, что они поборами с нас занимались.

А. Гречанник:

– В том-то и дело, да. Если бы мы досконально точно знали, что вот этот человек, он, как робот… В принципе, любой намек на какую-то взятку, на какую-то возможность решить это мимо протокола или просто отпустить, понять, простить, как принято говорить, он упрется рогом просто, вот у него забрало упадет, и он ломанется по закону, в том числе, и обвинять в попытках дачи взятки должностному лицу. Если бы мы знали, что это так, то, конечно, мы бы поднимали обе руки и говорили бы – да, оформляйте протокол, я виноват, я все подпишу и штраф заплачу. Но мы же устроены по-другому, мы по-прежнему хотим как-то договариваться… Зачем, я не понимаю. Но нам это по-прежнему надо.

Ю. Норкина:

– Может, нам общения не хватает?

А. Норкин:

– Спасибо, Андрей.

Ю. Норкина:

– «Как водитель грузовика, – пишут нам, – проблем от гайцов меньше и прощают чаще. Мир стал лучше и добрее».

А. Норкин:

– Ну, а чего ты иронизируешь-то?

Ю. Норкина:

– Нет, я просто говорю о том, что действительно что-то меняется в положительную сторону.

А. Норкин:

– Проще всего обвинять других и говорить – вы там подлые коррупционеры, вы вымогаете деньги… Ну, вот то, о чем я сейчас Андрея Гречанника спрашивал…

Ю. Норкина:

– Вот я его слушала и подумала – а что, если нам видеорегистраторы поставить в кабинетах у терапевтов, у педиатров, у педагогов, у директоров школ?

А. Норкин:

– Ну, когда у тебя последний раз врач вымогал деньги? Я тебе могу сказать когда. Когда ты дочку рожала. Это какой был год?

Ю. Норкина:

– Андрей Владимирович, а когда я последний раз ходила к врачу в поликлинику?

А. Норкин:

– Ты имеешь в виду в государственную? Потому что ты ходишь в платную…

Ю. Норкина:

– Да нет, я туда уже не хожу лет 80…

А. Норкин:

– Я про то, что не надо никого обвинять. Если мы сами не будем на этом месте…

Ю. Норкина:

– Что значит никого?

А. Норкин:

– Потому что очень просто говорить об этом… Если мы говорим про ГАИ – если вы не нарушили закон, если вы, Юлия Геннадьевна, пристегнулись…

Ю. Норкина:

– Да это все понятно. Но Андрей говорил еще о том, что коррупции стало среди них меньше, потому что везде – и на них видеорегистратор стоит, и в машине видеорегистратор… Так, может быть, нам тогда и в других отраслях так действовать?

А. Норкин:

– Мне кажется, что вот эти разговоры о коррупции – ГАИ, школы, медучреждения – это не самая ужасная коррупция.

Ю. Норкина:

– Нет, ну чиновника, который себе хапает, мы, конечно, не заснимем.

А. Норкин:

– Ну, в последнее время стали меченые купюры у нас всплывать…

Ю. Норкина:

– Простой гражданин не пометит купюры…

А. Норкин:

– Так, Александр, мы вас слушаем.

Александр:

– Я хотел бы возразить по поводу того, что гаишники перестали требовать деньги. Краснодарский край, район Сочи, серпантин. Дорога извилистая и везде сплошные линии. Водитель невзначай может неосторожно наехать на сплошную, если он неопытный и первый раз там едет. Обыкновенный развод. Останавливают и водителю заявляют, что он нарушил правило… созваниваются со своим коллегой, который сидит на камерах и говорят – вы нарушили целых два раза, вы наехали на сплошную, вы пересекли, вам лишение прав.

А. Норкин:

– То есть, там вымогательство прямое?

Александр:

– Конечно. Многие водители, которые едут туда не с краснодарскими номерами, попадают под такой наезд.

Ю. Норкина:

– А сколько с москвичей требуют?

Александр:

– Начинается с 15000.

Ю. Норкина:

– А я хотела в Сочи поехать. Не поеду…

А. Норкин:

– Куда ты хотела поехать, у тебя машина сломалась… ты ее сначала почини…

Ю. Норкина:

– «Да, в Сочи очень наглые гайцы». А гайцы – это…

А. Норкин:

– Ну, гайцы – это от ГАИ еще, когда ГИБДД было ГАИ. Ты, что, никогда не слышала?

Ю. Норкина:

– Нет, никогда не слышала. Слушай, а такое слово красивое! Гайцы! Молодцы!

А. Норкин:

– Михаил, вы в эфире.

Михаил:

– Добрый вечер. Я вот как раз хотел сказать, почему стало ГИБДД лучше, а с остальным нам кажется хуже. Тут, как ни странно, надо процитировать президента Порошенко, который сказал, что коррупция тянется за нами из Советского Союза. Потому что СССР разваливали высокопоставленные коррупционеры, которые и дорвались к власти, собственно. И при прорыве к власти они все сваливали на низовую коррупцию. Вы это все должны хорошо помнить. Так что, Порошенко, как представитель тех, кто сваливал предыдущую власть, это все хорошо знает. А гаишникам сейчас немножечко повысили зарплату, у меня есть знакомые гаишники, их действительно со всех сторон обложили всем, чем только можно, но, к сожалению, в некоторых районах, особенно в южных, еще действует палочная система. Поэтому они там сами не знают, что делать – то ли деньги собирать, то ли штрафы выписывать.

А. Норкин:

– Спасибо, Михаил.

Ю. Норкина:

– Да, вот об этом пишут нам как раз. «У вас в Москве, может, гайцы культурные стали, а у нас в Ставропольском крае и людей убивают, и деньги берут, не стесняясь».

А. Норкин:

– Вова Кондрат пишет: «Чем больше узнаю таможню, тем больше нравятся гаишники». Да нет, ну, всяких примеров можно найти… «Вот в Латвии коррупция. За превышение скорости берут 30 евро наличными, вместо 60 евро по квитанции, как у нас в 90-е». Да, интересно. А нам всегда говорят, что там нет ничего… Давай еще один звонок примем. Евгений, здравствуйте.

Евгений:

– По поводу того, как нам сейчас стало удобно, не надо нам в ГАИ ехать, проходить техосмотр. Да, платишь за ОСАГО и здесь же проходишь техосмотр. Но, знаете, в чем проблема. Никто туда не ездит на площадку, просто мы платим деньги, а разрешение, то, чтобы страховая компания имела свою площадку, техосмотр и потом проверка – опять же через ГИБДД. То есть, та же взятка, только с другой стороны. Спасибо.

А. Норкин:

– Спасибо вам…

Ю. Норкина:

– Мы не смогли как-то улыбнуться… может быть, все-таки улыбнемся…

А. Норкин:

– Нет, я считаю, что все-таки, если у нас действительно фиксируется на уровне статистики изменение отношений – это хорошо.

Ю. Норкина:

– «Гайцы-подлецы рифмуется лучше», – Александр. Нет, Саш, неправда.

А. Норкин:

– Гайцы-молодцы!

Введите данные:

Forgot your details?